Юрий Толстихин - 7,5 снов Мечтателя

Вместе с инспектором они прошли по тому же коридору и оказались в комнате Винсента.

Леденящий тело холод пробежался по спине мистера Галбрейта, сердце ушло в пятки, когда он увидел серые стены, небрежно сложенную смирительную рубаху и кованую белую кровать, на спинке которой висели две пары наручников. Инспектор не подал виду, кое-как переборол комок в горле и спокойным голосом спросил:

– А это у вас что на доске? Записи какие-то, имена. Подглядываете за соседями? – Мужчина достал из внутреннего кармана записную книжку и приготовил шариковую ручку.

– Бросьте этот абсурд. У меня зарешеченные окна, подглядывать сложно, а днем я и так на людей успеваю насмотреться. Это мои сны. – Винсент глубоко вздохнул и облокотился на стену.

– Сны? Как вас понимать? У вас есть какой-то ритуал? Вам часто снятся сны? Мне – нет. Последний был про то, как я у королевы, так сказать… кхм… опиум конфисковал. Мне тогда еще повышение по службе дали, ах! – Поняв, что он сболтнул лишнего, инспектор медленно и нехотя перевел глаза на молодого человека, который был в некотором шоке и стоял, выпучив глаза. – Давайте это останется между нами? – мужчина подмигнул с такой силой, будто в глаз что-то попало.

– Допустим, – Винсент ухмыльнулся и, нырнув в коридор, вернулся с одноместным пуфиком в руках. – Вставайте, я все объясню. – Он поставил пуфик неподалеку от доски; смутившись, инспектор встал на пуф, вглядываясь в написанное. – Каждую ночь мне снится один и тот же персонаж, один и тот же момент. С понедельника на вторник – космонавт Джо Левиош, со вторника на среду – обычный бомж Тамерлан Кабала, со среды на четверг – я, в тот день, когда все это началось, с четверга на пятницу – американский морской пехотинец Джеймс Икс, с пятницы на субботу – искатель сокровищ Симал Редиби, с субботы на воскресенье – мореплаватель Энди Эртон, а с воскресенья на понедельник – поэт-революционер Авенир Оллфлорд. – Молодой человек увидел, как инспектор пристально смотрит на крошки мела, наполнившие желоб у нижнего края доски. – Имейте совесть, это всего лишь мел! Идемте пить чай, мисс Бишоп уже зовет нас. – Он вышел из комнаты и, услышав закашлявшегося мистера Галбрейта, добавил: – Я же говорил, это обычный мел.

Они вернулись в столовую. На столе среди трех чайных пар и фарфорового чайничка стоял свежий пирог с клубникой, над которым мисс Бишоп хлопотала все утро. Довольная старушка расставила тарелки для десерта и села за стол, помешивая свой, как она говорила, лучший в Лондоне кофе. Инспектор взобрался на высокий стул. Подлил себе еще чаю и, ослабив ремень, немного расплылся по стулу. Покачивая ногами, как довольный ребенок, он в несколько укусов расправился с тремя сочными кусками пирога.

– Куда едете отдыхать? – Винсент то и дело подливал сливки в чай, он всегда казался ему немного горячим.

– На охоту, куда же еще. Мои гончие, Дельта и Балвар, уже соскучились по этим безумным погоням. Места себе не находят. Носятся по дому. Только и успевай смотреть, чтоб ничего не расшибли.

– И много вас таких охотников? Вам вряд ли хватит двух псов для продуктивной охоты. – Молодой человек вытер губы салфеткой и, сложив ее вчетверо, стал слушать.

– Но-но! Я бы вас попросил! Это отменные гончие! Пару лет назад они даже выиграли несколько конкурсов, – мужчина важно разгладил усы. – И дело-то не в продуктивности, а в процессе. Вам не понять. Хотя вы и правы – немного. Мы охотимся вместе с комиссаром, так что нам выделяют около трех десятков собак.

– Возьмете меня с собой? – Винсент придвинулся к инспектору; мистер Галбрейт посмотрел на его перекошенные очки, взъерошенную прическу.

– Нет, простите. С вашим недугом туда точно нельзя. Тем более в эту компанию приходят только по приглашению комиссара, – мужчинка гордо выпрямил спину, расправил плечи.

– Вот и я о том же. – Молодой человек встал, подошел к залитому дождем окну, прислушиваясь к удару каждой капли. – Всегда говорят, что кто-то не в силах чего-то понять, но вы и не даете возможности узнать этого.

– Я, пожалуй, пойду. У вас прекрасный пирог, мисс Бишоп.

Инспектор спрыгнул со стула, подошел к даме и поцеловал ее руку.

– Ах-ах, негодник! – весело прощебетала старушка.

Вместе с мистером Галбрейтом она вышла в прихожую и спустя минуту захлопнула за ним входную дверь.

– Не обижайся на него, он не хотел тебя обидеть.

– А я и не обижаюсь. У каждого свой выбор. Пожалуй, пойду в зал. Вы не против, если я вас оставлю? Из кухни вид не очень красивый, вы знаете. – Молодой человек взял поднос, поставил на него чайную пару, второй чайничек, любезно приготовленный мисс Бишоп, и кусок пирога.

– Нет, что ты. Я как раз уже собиралась уходить. Еще столько дел! Когда захочешь есть, открой холодильник. Там на полке «пятница» твой обед, ужин и кусок утреннего пирога. Я приду около десяти, не теряй меня. – Винсент уже давно скрылся в коридорах, и старушке пришлось немного повысить голос.

– Хорошо! – крикнул он и войдя в зал, рухнул в глубокое кресло, расположенное напротив большого окна во всю стену. Отсюда открывался прекрасный вид на Темзу; когда отсутствовал густой туман, можно было наблюдать Лондонский Глаз. Дом Винсента находился на краю канала. Никакой дороги, пристани или многолетних деревьев. Только вид – вечно свежий и в то же время быстро меняющийся. Молодой человек любил сидеть здесь и наблюдать за происходящим. Обычно он пил чай до тех пор, пока тот или не закончится, или не остынет, но сегодня было все как-то не так. «Приход мистера Галбрейта сбил мне весь настрой. Все должно быть четко и правильно, а не так». Толком не распробовав, Винсент проглотил десерт и направился на второй этаж.

Пройдя по лестнице с резными перилами, он оказался в небольшом коридоре, из которого выходили три двери. Первая – комнаты мисс Бишоп, где она спала, вязала и занималась прочими своими делами. Вторая – гардероб, совмещенный с кладовой. Третья же была заперта на замок. Ключ от этой комнаты Винсент всегда носил с собой на руке на маленькой цепочке, которую невозможно было снять. Молодой человек зажег лампу, стилизованную под канделябр, и воткнул ключ в исцарапанный у отверстия замок. Дверь сразу же отворилась и стукнула по стене коридора, оставив маленькую насечку среди десятков других. Винсент вошел в комнату. Тут пахло старыми книгами и кексами мистера и миссис Денай, кондитеров, чья лавка располагалась этажом ниже. На одной из стен висела большая деревянная доска, утыканная сотней желтоватых листов, скрепленных офисными кнопками. Листы шелестели, рвались к всегда открытому стеклянному окну, стук которого раздражал соседей, но те не хотели ссориться с больным и просто закрывали на стук глаза. Молодой человек тоже был бы рад прикрыть окно, чтобы меньше тратиться на отопление, но он каждый день ждал, когда же прилетит Бредбери, его кондор, исчезнувший с месяц назад. Клетка кондора так же, как и окно, всегда открыта, чтобы он в любой момент мог вернуться домой. В углу, в двухслойном аквариуме, бегали несколько десятков крыс, которые, по сути, являлись пищей для кондора, но, так как он отсутствовал, Винсенту приходилось регулярно кормить грызунов и прибирать за ними. Он снял стеклянную крышку и высыпал в две большие миски по половине небольшой пачки. Крысы тут же ринулись к еде, забыв обо всех своих прочих заботах. Мелкие особи получали ничтожно малую часть от общего объема и старались побыстрее ухватить кусок, но их тут же оттаскивали, если сразу не съедали. «Пример общества», – подумал Винсент, поставив крышку на место.