Любовь Паршина - Хроники Нового Вавилона

На ее крики прибежали врач и крепкий санитар. Ей вкололи снотворное, отчего она вновь уснула.

На этот раз ей уже ничего не снилось.

Когда она открыла глаза, то долго не могла понять, где же находится: дома, в приюте или в Храме Сераписа. Оказалось, что она в больничной палате. Голова гудела, но все остальное тело, похоже, было в порядке.

Хэзер села на кровати и огляделась. Да, так и есть – просторная, одноместная палата, на ровной стене картинка с пейзажем, на подоконнике ваза с цветами.

– Эй… Есть тут кто-нибудь? – не слишком уверенно позвала Хэзер. К ее удивлению, в палату тут же вошла медсестра.

– О, мисс, вам лучше!

– Похоже на то… Скажите, где я?

– В больнице Святой Елены.

– Давно?

– Вас вчера привезли, вечером. Едва успели спасти от этих изуверов. Настоящее чудо! Все утренние газеты только об этом и пишут…

– Не может быть. Тут какая-то ошибка.

Хэзер ущипнула себя за нежную кожу на внутреннем сгибе локтя. Получилось больно вдвойне, поскольку там находилась ранка от иглы шприца.

– Не хотите ли успокоительное, мисс?

– Нет. Довольно с меня снадобий. Принесите лучше пару утренних газет.

– Слушаюсь, мисс.

Сестричка быстро поклонилась и вышла прочь. Только когда ее шаги стихли на лестнице, Хэзер поняла, что надо было спросить о завтраке.

А пока она выпила воды (изголодавшийся и крайне недовольный желудок потребовал добрую треть графина, стоявшего на прикроватном столике) и попыталась встать с кровати. Преодолевая головокружение, для страховки касаясь пальцами стены, Хэзер подошла к окну.

Настоящее окно в настоящий мир. Нет, это абсолютно точно не сон! Хэзер почувствовала, как к горлу вдруг стали подступать слезы, и чуть запрокинула голову. Так прямо перед ее взором оказалось солнце. Оно не слепило глаз – смутным, едва теплым диском плыло оно в дымке, куполом накрывавшей Альфа-Вавилон. В дымке, сотканной из тумана, пара и дыма заводских труб и из мертвенного дыхания самой Земли…

Дверь вновь открылась. Обернувшись, Хэзер обнаружила, что с утренними газетами в руках к ней вошел сам претор.

– Я встретил вашу медсестру по дороге и отправил ее за завтраком для вас. Вы ведь не против, мисс Эйл?

– Вы читаете мои мысли, претор.

Хэзер села обратно на кровать, а МакКлелан подал ей газеты и опустился в кресло по другую сторону столика.

– Расскажите же мне, что случилось! А то я от волнения не могу читать. Это все правда? Вы нашли меня, вы успели?

– Если бы не успели, мы бы сейчас не беседовали. И, пожалуйста, не надо этого «вы». Меня там и близко не было. Поблагодаришь потом Лефроя и Грево – это они оказались дровосеками. Спасли Красную Шапочку от Серого Волка.

– Надеюсь, ему вспороли брюхо?

– К сожалению, нет. Он сейчас в одиночной камере в Первой городской тюрьме. Ожидает суда.

– Я хочу присутствовать. Сможете это устроить?

– Разумеется.

Хэзер, наконец, вытащила одну газету из вороха и открыла на странице, обещавшей самые удивительные и скандальные фото. От первого же фото она покатилась со смеху. Претор чуть вытянулся в своем кресле, наклонившись вперед, как двоечник, подглядывающий в тетрадь к прилежному ученику.

Самое крупное фото изображало Вальтера Корфа в светлых, свободных штанах (на самом деле, штаны были светло-алые) с китайскими узорами и в черном халате.

– Какой ужас! Какой он волосатый!.. – ахнула Хэзер и вдруг поджала губы. – А штаны он так и не успел снять…

– Да. Он успел только разорвать на тебе ночную сорочку. Она теперь приобщена к делу, как вещественное доказательство.

– Получается, я предстала перед всеми полисменами в костюме Евы?

– Если тебя утешит, Грево сразу же завернул тебя в свой плащ.

– Джентльмен! Как же вы… то есть, как они вычислили этих маньяков?

– Те прокололись на коровах.

– На чем?!

– На коровах – тех, чьей кровью тебя окатили. Фермеров среди них не оказалось, так что пришлось им покупать двух коров в хозяйстве одного фермера на юге Вавилона. Потом фермер отвез животных почти к самому храму. Хотя, он и не знал, кто его таинственные покупатели, все же счел подозрительным, что кому-то в Нижнем городе понадобилось разом столько свежей говядины. Когда поползли слухи, фермер заподозрил неладное и обратился в полицию.

– Напишу ему письмо с благодарностью, – пообещала Хэзер и отбросила газеты прочь. – Потом прочту все это.

Раздался осторожный стук, дверь отворилась и в палату вошла медсестра. На подносе в ее руках был долгожданный завтрак.

– Надеюсь, это не омлет? – лениво поинтересовалась Хэзер.

Вавилон радовался тому, что случилось с Ложей Сераписа, как собака радуется сахарной косточке. Теперь было о чем говорить, ради чего продавать и покупать газеты, ради чего пить чай с подругами и бренди – с друзьями. Слыханное ли дело: очаровательная куртизанка, религиозная секта и зверское убийство – на одной полосе газеты!

Все судебные процессы над членами Ложи были публичными и подробно освещались вавилонской прессой. Все, кроме одного…

Стояло ясное раннее утро – на удивление ясное для Вавилона.

Вальтера Корфа везли на суд в простом полицейском экипаже с двумя конвоирами. Хотя, еще десяток полисменов в гражданском ехали в механических экипажах впереди и позади, а также дежурили возле здания на улице. Те бравые ребята, что ехали с Корфом, изо всех сил старались выглядеть невозмутимыми (что им неплохо удавалось), но на самом деле сердца их трепетали где-то в пятках. Они не могли понять, отчего он так спокоен – этот человек, почти месяц дожидавшийся суда, потерявший так или иначе всех своих сторонников…

Хотя охранник, дежуривший на этаже, где держали Корфа, уверял, что жрец Сераписа в ночь перед судом… плакал. Нет, не рыдал, заламывая руки и вопия к Небесам – охраннику послышался один-единственный приглушенный всхлип. Тогда он прошелся по полутемному коридору туда-сюда, будто следя за порядком. Вальтер Корф лежал на своей койке лицом вниз, но совершенно спокойно и ровно дыша. Охранник решил, что ему послышалось, но на утро все же рассказал об этом приятелям. Те лишь плечами пожали – Корф был так свеж и спокоен, будто собирался в клуб.

Корфа ввели во Дворец Правосудия с черного хода. Едва пробило семь, люди только-только подтягивались на службу, и конвоиры торопились поскорее передать своего подопечного справедливому суду.

Собственно на процессе присутствовали судья Оруэлл, претор МакКлелан, начальник полиции Лефрой, Хэзер Эйл, а также Джейсон.

Учитывая малое количество присутствующих, заседание решено было провести не в зале суда, а в достаточно небольшом кабинете.

Окна здесь были узкими и глубоко сидели в отделанных дубом стенах. Горел неестественно яркий электрический свет, лился из прилипших к потолку плошек светильников, и от него предрассветная муть за стеклами меркла.