Виктор Самир - Тысяча первая ночь и утро следующего дня

Но, глядя издалека на треугольники пирамид, с трудом верилось в причастность людей к их строительству. Казалось, только высшая сила могла сотворить такое. Человек же, если и был, то всего лишь непосвящённым инструментом в руках Творца. И этот человек не оставил нам своего имени. Нигде, ни на одном из камней, не было ни знака, ни рисунка с упоминанием того, кто же был хозяином каменных гор. А может, в этом и заключалось его истинное величие – не возносить себя в памяти потомков? Да, этот человек был прав – имя будет забыто, а пирамиды будут стоять вечно… Так же был прав и поэт, сказавший:

Коль цари хотят, чтобы помнили величье их —

Говорят они тогда языком строений.

Иль не видишь ты – пирамиды крепко стоят ещё,

Не меняются под ударами событий…

И сколь велико было его прежнее могущество, столь же печально было видеть его сегодняшний упадок. Песок пустыни медленно и бесповоротно заносил храмы и остроконечные обелиски. Великая цивилизация канула в вечность, оставив после себя только развалины некогда процветающих городов и предания о былом величии. Всегда и везде неизменно всё заканчивалось этим. Греки, римляне, персы – никому ещё не удавалось отложить определенный им срок. Персам было предсказано править миром тысячу лет. Всемогущие маги, пытаясь обмануть судьбу, меняли даты событий, оттягивая неизбежный конец. Но когда время пришло, ничто уже не могло спасти их от гибели.

Царь персов покорил все области и разделил их на четыре части. И он сделал себе четыре перстня – по перстню на каждую часть своего царства. И первый перстень был перстень моря, стражи и охраны, и он написал на нём: «Власть»; второй был перстень подати и сбора денег, и он написал на нём: «Процветание»; третий перстень был перстнем продовольствия, и на нём было написано: «Изобилие», а четвертый был перстень жалоб, и на нём он написал: «Справедливость». И этот обычай утвердился и оставался у персов, пока не пришёл ислам. И старые обычаи были забыты и уступили место новым.

Что осталось после них? Что останется после него? Какая сила сначала возносит на вершину, а затем низвергает вниз страны, народы и правителей? И если есть возможность избежать падения, то где она скрыта, в какой мудрости? Если бы он только мог знать, как ему удержаться на своём пути, не исчезнуть бесследно среди этих песков!

Эту мудрость знал строитель пирамид. Все знания – лишь капля из его моря, все времена – лишь час из его жизни.

Как сделать так, чтобы и его имя поминали и записывали до конца времён?

Кто не видел Каира – тот не видел мира! (Книга Тысячи и одной ночи)

Быстро пройдя все таможенные формальности, Виктор оказался на земле Египта. Его первый визит в эту загадочную страну начинался довольно-таки банально, без каких-либо приключений и таинственных обстоятельств. Обычный тур, купленный в обычной турфирме на самое что ни на есть обычное направление – Хургада. Такова была его первая полученная инструкция – он должен был приехать в Египет в числе сотен тысяч других туристов, ничем не выделяясь из общей массы и не привлекая к себе внимания. Как сказала Светлана: «У вас будет несколько дней, чтобы осмотреться и привыкнуть. Постарайтесь в это время ни о чем не думать и просто отдохните…»

Ещё находясь в Москве, Виктор поначалу дал волю воображению; ему всё казалось, что это путешествие должно начаться непременно как-то необычно, в стиле шпионского боевика: он должен будет тайно проникнуть в страну, пройдя через пустыню на верблюде, выйдя из моря с аквалангом или приземлившись с парашютом на голову Сфинксу. Понимая всю нелепость таких предположений, он, тем не менее, каждую секунду ожидал появления каких-то необычных обстоятельств и перемен, подтверждающих важность и серьёзность его миссии. Несмотря на то, что цель его поездки была обозначена более чем недвусмысленно, та часть его натуры, что ещё не успела повзрослеть и оставалась погружённой в юношеские мечтания, отказывалась верить в рациональность и обыденность происходящего, отдавая предпочтение фантазии и воображению.

Но ничто вокруг не подтверждало его предположений. Даже Африка казалась какой-то приземлённо-прозаичной, совсем не такой, как он представлял себе по книгам или фильмам. В Африке, говорил он себе, должно быть жарко, очень жарко. Песок просто обязан был плавиться под ногами, а всё живое вокруг искать убежища в скудной тени от одной-единственной пальмы, чудом уцелевшей посреди пустыни. Виктор опасался, что в первый же день его буквально испепелит беспощадное африканское солнце. На этот случай он даже взял с собой пару флаконов какого-то солнцезащитного крема. Однако приятный освежающий ветерок, постоянно дующий в Хургаде, делал жару вполне переносимой. Солнечные лучи не жалили остро, а мягко согревали. Сам город, бывший когда-то неприметным рыбацким посёлком, затем военной базой, вытянулся вдоль побережья непрерывной полосой отелей, не являя заезжим туристам никаких особых достопримечательностей и роскошных видов. Основной достопримечательностью, изумляющей иностранцев даже более, чем храмы и пирамиды, был единственный на весь город светофор, впервые установленный здесь аж в 2009 году. Этот светофор, вошедший во все туристические справочники мира, был не меньшей достопримечательностью и для местных жителей. По крайней мере, воспринимать его по назначению они решительно отказывались и сигналы его благополучно игнорировали. Для них это был просто большой красивый фонарь, установленный властями для утехи заезжих туристов.

Несколько дней прошло в расслабленном безмятежном существовании под теплым африканским солнцем… Каждый вечер, включая ноутбук, Виктор с нетерпением ожидал появления новых инструкций. Но почтовый ящик был неизменно пуст, и он уже начинал сомневаться, не случилось ли каких перемен в его соглашении с «Мистери Тур». Возможно, думал он, кто-то из руководства, посмотрев на невероятные затраты, связанные с этим проектом, поспешил немедленно от него отказаться и свернуть финансирование. Возможно, всё это изначально было какой-то нелепой ошибкой; очередным неудачным предприятием, в которое он, по свойственной ему безрассудности, умудрился впутаться. Особой тревоги он всё же не испытывал – как-никак, но все его расходы были полностью обеспечены и даже более того. Ему по-прежнему была доступна внушительная сумма денег, и в этом он мог быть совершенно уверен. Некоторое беспокойство доставляла только оторванность от информации. По условиям контракта он не мог самостоятельно искать связи с московским офисом и обращаться туда за поддержкой. Все возникающие вопросы ему предстояло решать самому. Из имеющихся в его распоряжении контактов у него был записан только один телефонный номер, но звонить по нему разрешалось исключительно в случае крайней необходимости, почти в безвыходной ситуации. Что это могла быть за ситуация и на какую он мог бы рассчитывать помощь – он не имел ни малейшего понятия. Оставалось только ждать.