Елена Верховская - Амьен. Дочь ювелира

Амьен хлопала глазами, не в силах вымолвить ни слова. Не дождавшись ответа, Пьемон продолжил:

– Впереди целое лето, у тебя как раз каникулы. Я хотел предложить начать собирать модель летом. Как раз сравнишь с ювелирным искусством и поймешь, что на самом деле твое. Что скажешь?

На это Амьен было нечего сказать, кроме как броситься на шею Пьемону, радостно повторяя:

– Я буду строить как архитектор! Целое лето! Вместе с тобой! Вот это счастье!

С этого дня она выкраивала каждую свободную минутку и мчалась в мастерскую. Пьемон обычно занимался заказами, но в случае, когда была нужна его помощь, он всегда находил время и для Амьен. У собора уже были возведены несущие стены и перекрытия. Впереди предстояла самая тяжелая и интересная работа – обустройство центрального нефа, украшение балюстрад. Напоследок оставались декоративные элементы внутреннего убранства и крыша с куполом и фигурами апостолов. Засыпая по вечерам, девочка продолжала мысленно строить величественное здание. Зачастую она отпускала фантазию на волю и уходила от первоначального замысла создателя собора в дальние дали. С облегчением она поняла, что теперь нашла именно то, что делает ее счастливой. Оставался лишь один вопрос – как она, дочь небогатой кухарки, сможет когда-нибудь стать архитектором?

Амьен любила весну в Нордбридже почти как море.

Вишневый сад у здания мэрии цвел розово-белой воздушной пеной. Владельцы кафе и ресторанов выставили на улицы колченогие деревянные столики. Они накрыли их пожелтевшими от времени кружевными салфетками и украсили букетами сирени. Улицы были заполнены туристами. Их всегда было немало в Нордбридже. Но весной они просто наводнили город в преддверии отборочных экзаменов детей в Академию высоких искусств Астрополис. Все обсуждали предстоящие экзамены и гадали, какие испытания в этот раз приготовила приемная комиссия. Ведь самое сложное для поступающих заключалось именно в отсутствии каких бы то ни было правил. Каждый раз испытания новичков были самыми разными. Недостаточно было изучить какой-то предмет, подготовиться к экзамену или тесту. Директор школы и три профессора определяли индивидуальные вопросы для каждого и принимали решение, которое не основывалось на оценках или баллах.

Бургомистр вчера лично поехал на экзамен с Даниэлем. Амьен видела в окно, как они вернулись вечером радостные. Эльзу попросили накрыть к ужину праздничный стол и приготовить закуски к шампанскому. Девочка не вышла к столу, сославшись на усталость. Когда вечером Даниэль зашел к ней, она притворилась, что уже спит. Было стыдно, но приходилось признать, что ее терзала самая настоящая черная зависть. И испытывала она ее к своему лучшему другу.

Стать архитектором было ее второй заветной мечтой после желания найти отца. Начав строить макет настоящего собора, она точно поняла, что в этом и состоит ее призвание. Но она также знала, что это невозможно. Ведь учиться на эту профессию можно было только в специальной школе. А потом в университете. Или в Астрополисе, что было вообще идеальным заведением для получения этой специальности. Им же с Эльзой по средствам только общегородская школа. После нее она сможет устроиться работать горничной или продавщицей в лавку. А в лучшем случае, помощницей по хозяйству или поваром, как Эльза.

С этого дня она стала избегать Даниэля, рано утром убегая к Пьемону. Сад около его дома уже ожил после зимней спячки, и они встречались теперь под цветущей вишней. Мастер сильно сдал за последнее время. Он часто кашлял и выглядел бледным. В середине мая деревья около его дома окрасились в нежные бледно-розовые оттенки. Цветущие бутоны были похожи на взбитые сливки или пенку от варенья, которое варила Эльза каждое лето.

В один из дней рядом с ними на соседней скамейке расположилась зажиточная семья с мальчиком лет тринадцати, ровесником Амьен. Они взахлеб обсуждали Астрополис:

– И вот профессор Мирадор попросил меня показать на карте неба созвездия нашей Галактики. Я от волнения забыл все названия.

Это был невысокий черноволосый мальчик с раскосыми глазами и смуглой кожей, в нелепых больших очках, которые сползали ему на кончик носа, так что он постоянно их поправлял. Он взволнованно ходил взад и вперед перед родителями, обнявшимися на скамейке, и с упоением пересказывал еще и еще. Отец повернулся к матери и нежно положил руку ей на плечо:

– Подумать только! Этьен поступил, да еще в предпоследний день экзаменов. Это какое-то чудо!

Амьен почувствовала горечь, подкатившую к горлу. Ее раздражал этот самодовольный мальчишка. То, что он будет учиться в ее школе. И у него есть отец, который любит и гордится им. Чтобы не выдать своих чувств, она хмыкнула и отвернулась от них, пробормотав сквозь зубы:

– Подумаешь, тоже мне, астролог.

– А ты бы хотела?

– Чего?

Пьемон улыбнулся:

– Хотела бы учиться в Астрополисе?

Амьен презрительно скривила губы в насмешливую улыбку:

– Еще чего, мне и здесь хорошо!

Но потом весь ее задор улетучился, и она честно призналась:

– Конечно хотела бы! Это моя мечта! Но она не для меня, а для детишек богатеньких родителей. К тому же, завтра последний день экзаменов. А для меня это был последний шанс, ведь туда берут детей не старше тринадцати лет. В следующем году, даже если мы разбогатеем, меня уже в любом случае не возьмут.

Пьемон сочувственно кивнул:

– Да, действительно, если поступать, то сейчас. Но ты неправа насчет денег. Насколько я знаю, в Астрополис принимают не за богатство, а исключительно за творческие способности и таланты. У тебя они есть. Поэтому я не понимаю, почему бы тебе не попробовать?

Он пытливо посмотрел на Амьен в упор, а она тяжело вздохнула:

– Да уж, берут туда за таланты, это правда. Но учеба стоит огромных денег. У нас с мамой таких нет. Да что там говорить, у нас даже на дополнительные уроки рисования денег нет.

И она обреченно добавила:

– Все, что мы можем себе позволить – это бесплатная городская школа для бедных, после которой я смогу устроиться в горничные.

– Почему ты так решила?

– Потому что мы не богаты. И ты это прекрасно знаешь.

Пьемон задумчиво покачал головой. Он строго, как никогда до этого не разговаривал с Амьен, произнес:

– Я думал, что хорошо тебя изучил. Что ты не только талантливая, но и смелая. Но я очень сильно ошибся. Сейчас ты говоришь, как трусиха. Мне очень горько это осознавать.

Амьен внезапно разозлилась. Она вскочила как ужаленная со скамейки. Ее щеки покраснели, и она заорала ему прямо в лицо:

– Ничего я не трусиха! Ну а ты, что бы сделал на моем месте?

Тут Пьемон улыбнулся и совершенно спокойно сказал: