Томаш Пациньский - Линия огня

Матильда поглядела на него, как на идиота.

- Пошевели мозгами, дядя. Некуда нам валить, - раздраженно заявила она. И вновь занялась пистолетом.

- А девушка ведь права, - вступил Мотаба. – Дорог здесь немного, место для нелегальных экспериментов выбрано было хорошо. Имеющиеся же дороги контролируются мятежниками. Они называют себя коммунистами и даже маоистами, хотя никто из них, наверняка, и не слышал про красную книжечку. Зато родом они как раз из иного племени, чем его превосходительство президент. Стреляют во всех. Нас они до сих пор не трогали, потому что у нас имелась охрана. Теперь же приходится защищаться самим.

Кидонго красноречиво похлопал свой помповый "вингмастер".

- Пока здесь были белые, нас не цепляли. Но вот белых не стало, так что коммуняк ничто уже не сдерживает. Они сжимают кольцо, надеясь на богатую добычу. Вскоре ударят. Может быть, даже скорее, чем бомба.

Он печально усмехнулся.

- И нас не спасет даже цвет нашей кожи, мистер Борейко.

Капитану все это уже осточертело. Осточертел фатализм, а прежде всего, остались дела, которых он не понимал. Борейко оттер лоб, который вновь начал истекать потом.

- Давайте по очереди, доктор, - акцентируя слова, сказал он. – В первую очередь, объясните мне, что произошло с коллегами Чирфилда? Что с ним самим? Как он заразился, ведь даже если он и задница, но, все же, вирусолог? И что там, блин горелый, с этой эпидемией?

- И-эх… - фыркнула Матильда.

- Ну, а ты чего ворчишь? – выступил на нее Борейко. – Что, вся такая умная?

Девушка одарила его не слишком лестным взглядом. После чего поднялась с кучи ящиков, на которых сидела, и ушла. Недалеко, потому что до них доносилось ее гневное брюзжание.

- Ваша приятельница знает несколько больше, - заметил Мотаба. – Так что у нее имеется право нервничать.

- Я и сам хотел бы знать, - не раздумывая, выпалил капитан. – Даже если это меня и взволнует. Даже Квятек знает больше, только он как-то от этих знаний не умер.

Движением головы он указал капрала. Тот загоготал, вместе с доктором Кидонго.

- Начну с конца, - спокойно сказал доктор, в его голосе не было ни тени насмешки. – Эпидемия, попросту, выгорела. Так оно с эболой и бывает, она не слишком годится в качестве оружия. Слишком быстро она убивает носителя, чтобы получить возможность распространиться дальше.

Борейко об этом знал. Он помнил тот чертов фильм с Дастином Хоффманом [46]. Он стиснул веки, мотнул головой. Но все так же видел перед собой одну сцену. Чернокожий врач, даже немного похожий на Мотабу, с надеждой вглядывается в спадающий на парашюте темный предмет. И внезапно начинает понимать, езе до того, как запалы инициируют взрыв распыленного аэрозоля.

- Еще слишком много труда, прежде чем вирус сделается пригодным. Еще много деревушек, таких как эта…

Голос дрогнул, замолк. Доктору пришлось откашляться, прежде чем продолжить.

- Чирфилд до конца не понимал. Когда умирали зараженные люди. Женщины и маленькие детки. Не понимал даже тогда, когда начали умирать его коллеги.

Он жестко поглядел на Борейко.

- И смерть эта была совершенно неприятной. Ты же видел ее в лесу, правда? А точнее, то, что от нее остается?

- Погоди! – Борейко чуть ли не вскрикнул и тут же замолчал, так как его удержал решительный жест Мотабы. Доктора окружала аура авторитета, он был похож на строгого преподавателя, с которым не спорят.

- Давайте я сначала закончу, - холодно заявил он. Так вот, Чирфилд так и не понял, насколько он ошибался. Тем более, тогда, когда считал нас дикарями. Черномазыми, как привык говорить. Он не ожидал тогор, что мы сориентируемся, что разгадаем их игру, прозрачную, впрочем, словно стираное кружево. Не понял до самого конца.

Доктор усмехнулся. Вот эта усмешка выглядела так, словно бы доктор собрался принять участие в кастинге очередной серии Челюстей . И собирался он пробоваться на роль не рыбака или иного охотника на морских чудовищ.

- Он оскорблял нас даже тогда, когда с коллегой Кидонго мы пропихивали его в шлюз к остальным уже умирающим больным. Чтобы он занялся ними, как приличествует врачу. И мне, похоже, нет смысла прибавлять, что он был без комбинезона.

Коллега Кидонго потряс своим помповиком.

- Фырвал сорняка [47], - сообщил он по-польски, с глубоким удовлетворением в голосе.

Этим он доказал, что учился тщательно, и что изучал не одну медицину. Но еще и польские полицейские фильмы. Квятек похлопал Кидонго по плечу.

Какое-то время все молчали, слышно было лишь равномерное стрекотание генератора. Уже сделалось темно, и только огонек сигареты разгорался, когда Мотаба глубоко затягивался. Жар на мгновение извлекал из мрака лицо доктора, неподвижное, словно маска из черного дерева.

- А остальные? – спросил наконец Борейко? – Что случилось с ними?

В голосе доктора можно было слышать веселую нотку.

- Так ведь Чирфилд сказал, что их убили.

Капитан отшатнулся.

- Я ничего не понял, - признался он в конце концов. – Я думал, он бредит.

- Nunda mla watu , - раздался из темноты голос Матильды. - Nunda , пожирающая людей.

Девушка подошла поближе, белое пятно ее лица маячило в темноте. В глазах кроваво блеснуло отражение жара сигареты доктора.

- Поверь мне, Борейко, я в этом разбираюсь, - сообщила она. – Чувствую, что это правда..

Хотя разум и сопротивлялся, Борейко поверил. В этом убеждении утвердил его Мотаба.

- Si taajabuni, wanna Adanu, mambo yalio duniani , - тихо процитировал он. – Не удивляйтесь, о, сыны человеческие, вещам, что имеются на этом свете.

Капитан раздраженно вспыхнул.

- Ты можешь перестать говорить загадками?

Он и не заметил, как начал говорить доктору "ты".

- А ты можешь быть повнимательнее? – сразу же воспользовался предложением тот. Хотя в темноте его лицо уже было и не видно, но казалось, что в голосе звенит веселье.

- Это наш мир, - продолжил негр уже серьезным, торжественным тоном. – Здесь дремлют силы, которых вы и не поймете. Никогда. И этот мир защищается. Перед такими, как вы.

- Как мы? – Борейко даже не пытался скрыть желчи в голосе.

Щелкнула зажигалка, когда доктор прикуривал очередную сигарету. Мерцающий голубоватый огонек отразился в глазах, извлек из темноты скулы. Наконец он погас, оставив лишь рубиновый жар табака.

- Да, вы, - спокойно подтвердил Мотаба. – Вам кажется…

Он прервал мысль.

- Прошу прощения, - произнес он через секунду мертвенным, тусклым голосом. – Все это не имеет никакого смысла. Все остальное узнаете утром.

Капитан услышал, как Матильда по своему обыкновению фыркает:

- Если доживем.

Доктор лишь вздохнул.

- Да, если доживете, - согласился он. – В конце концов, вы же белые.

  

- Jambo, 'mzee.

Старый mchawi выглядел словно архетип всех приличных колдунов. Высокий, седеющий, он опирался на суковатый посох, на конце которого болталась пустая, высушенная тыква. Бедра он опоясал козлиной шкурой: грязной, паршивой, кое-где вылезшей; на худые плечи было наброшено нечто, что издалека можно было принять за неподдельную леопардовую шкуру. Костюм дополняли элегантные кроссовки "адидас" флюоресцирующего розового цвета.