Сергей Шемякин - Господа офицеры! Книга 2.

— Ну это мы сейчас проверим, ответил Нечаев, доставая нож. Он ловко срезал дёрн и начал копать небольшую ямку. На глубине сорока сантиметров лезвие заскрежетало о камень.

— Вот видите, — выбросил он из ямки несколько крупных голышей, — а ты говоришь камней нет! Да двести лет назад здесь и леса может быть не росло. И камней белых наверняка было много, во всяком случае несколько. Поскольку никто бы не стал указывать примету, по которой любой бы нашёл место за полчаса, потрудившись лишь обойти остров. Надо в радиусе десяти-пятнадцати метров всё здесь внимательно осмотреть, может, на наше счастье, камень не весь в землю ушёл, если он действительно большой, — закончил свой монолог Нечаев.

Посчитав мысль подпоручика дельной, все принялись за поиски камня, напоминая скорее грибников, заглядывающих под каждый кустик, чем кладоискателей. Повезло Рыжову.

— Господа, я кажется нашёл! — негромко сказал он, обнаружив чуть-чуть видневшийся из травы замшелый выступ. Он присел на корточки и начал осторожно поддевать ножом мох, обнажая валун. Но шершавая, бугристая поверхность, показавшаяся из-под мха была грязно-коричневой и влажной.

— Не то! — в сердцах он ударил по камню ножом, вымещая на нём обидное разочарование.

От удара неожиданно зазмеилась трещина, по которой Вениамин не преминул садануть ещё разок, чтобы окончательно рассчитаться с молчаливым обманщиком. Сколотый выступ отскочил и шлёпнулся в траву, мелькнув матово-белым изломом.

Г Л А В А 10

— Ты умный парень, Серафино, — похвалил мулат подручного, когда лодка ушла обратно в Панаму. — Всё сделал в лучшем виде. Сейчас этот парень искренне верит, что мы контрабандисты. А контрабандисты — это самые мирные ребята на побережье, об этом любому скажет и ребёнок. Так что всё пока идёт отлично! Пойдем! — направился он к дереву, откуда доносились тихие голоса остальных.

Под деревом сидело четверо — лучшие люди Сезара. Если Серафино был незаменим там, где требовалась изворотливость и хитрость, то любой из этой четвёрки мог прихлопнуть невзрачного метиса одним щелчком, а китаец Чен, к тому же, мог поспорить в изворотливости и с Серафино.

Жоан и Бернабе — два барбадосских негра, обладали огромной физической силой и, хотя стреляли они плоховато (где негру научиться стрелять?), но зато мачете в их руках могли в мгновение ока отсечь любую часть человеческого тела.

А вот мексиканец Гонсалес стрелком был искусным. Ему с избытком удалось понянчиться с винтовкой у себя в Мексике. В Колон он приехал, поверив щедрым посулам. Но через неделю, когда на строительстве за каждый день работы заплатили всего по десять центов, он пошёл в банду, бесповоротно решив, что кирка и лопата не для него.

У Китайца Чена, завербованного на строительство ещё лет десять назад, вышли какие-то серьёзные разногласия с многочисленной китайской общиной, которая отторгла его, как "чуждую" частицу, толкнув после долгих мытарств в ряды колонских бандитов.

С появлением в Панаме американцев все они стали причисляться к людям "второго сорта". Для них строили "второсортные" районы, полицейские участки, туалеты, колодцы, трактиры. Даже окошки на почте делились на две категории — одни для американцев, другие — для цветных. И не было ничего неожиданного, что все они недолюбливали белых, особенно янки. Хотя был, конечно, среди "гринго" один человек, к которому все панамцы относились с искренней симпатией — военный врач, полковник Уильям Горгас — "медицинский диктатор Панамы". Это он создал противомоскитную бригаду в полторы тысячи человек, ежегодно на протяжении десятка лет распрыскивающих по топям и болотам огромное количество керосина и карболки для уничтожения комаров. Это он рассеял на столицу сто двадцать тон дезинфекций и окурил тремястами тонн серы, истратив весь годовой запас Соединённых штатов. Это он обошёлся не менее "свирепо" с остальными городами, деревнями и посёлками, мусорными свалками и кучами, победив то, что казалось нельзя было победить: тиф, желтую лихорадку и малярию, беспощадно косивших людей несмотря на цвет кожи.

Но этот белый был не в счёт. Его считали панамцем.

— Расстилайте одеяла, будем спать! — распорядился мулат, пожевав в темноте лепёшку с рыбой.

Он улёгся вместе с остальными и проснулся только с первыми лучами солнца.

"Надо переменить место — слишком открыто", — первое, что подумал Сезар, подняв голову. Растолкав людей и проследив, чтобы ничего не забыли из вещей, он отвёл их на сотню шагов, укрыв в гуще кустарника. Там они наскоро перекусили и мулат, ткнув пальцем в Чена и Гонсалеса сказал:

— Двинетесь сначала на противоположную сторону, если у хижины их нет, пойдёте вдоль острова. Нужно найти их лагерь. Если вас заметят — стреляйте сразу, иначе потом будет уже поздно. Но постарайтесь выследить их так, чтобы им в голову даже мысль не пришла, что на острове кроме них ещё кто-то есть. Как выследите, сделаем засаду, чтобы прихлопнуть всех сразу. Сеньориту не вздумайте трогать — у меня на неё уже есть заказ.

— Мы всё поняли, Сезар, — ответил Гонсалес и, вытащив нож, срезал несколько веток, заткнул за пояс и прижал патронташем.

— Сделай так же! — сказал он китайцу, — если не хочешь, чтобы башку продырявили. И сними шляпу, её за пятьдесят шагов видно.

Чен повиновался, чувствуя превосходство мексиканца в этой, абсолютно не нужной в трущобах науки.

Собственно, Гонсалес был среди них единственным человеком, воевавшим с настоящим противником, будь то американцы или сторонники Каррансы*.

* В. Карранса — лидер буржуазии и либеральных помещиков во времена гражданской войны 1914 г. в Мексике против революционного крестьянства. Опирался на помощь США.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Через минуту с винтовками в руках они скрылись в лесу.

Подозвав Жоана и Бернабе, Сезар объяснил им, как пользоваться биноклем. Почти такой же он отобрал два года назад у проезжего англичанина.

— Залезешь на это дерево, оно повыше. Следи за берегом, может увидишь кого, тогда скажешь! — приказал он Жоану. — А ты, Бернабе, через час его сменишь, — распределил главарь роли, опасаясь, что из-за понравившейся им вещи приятели передерутся.

Жоан довольно ловко залез на высокий дуб и пристроился в развилке вечнозелёного дерева с биноклем.

Не прошло и часа, как он негромко окликнул сверху:

— Сезар, я их вижу, вижу! Все трое и сеньорита! ... Но у них лопаты, а ружей не видно. ... А гринго все одеты одинаково, как солдаты...

— Что они делают?

— Остановились у берега.

— Копают? — через минуту не выдержал мулат.

— Нет, гринго скрылись за кустами, а сеньорита ... Матерь божья! — подпрыгнул на ветке негр. — Она, кажется, раздевается...