М. Р. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга 4

– Простите, что? – переспросил Джейк.

Механик вскипел, как молоко в кастрюльке.

– Второе правило – посадить всех чиновников в тюрьму! – жесткая, как фанера, ладно рассекла воздух. – Каждое последнее воскресенье месяца – публичная казнь десяти человек из прошлых чиновников!

Его хотели остановить, но он отскочил к дверям, и, держась за дверную ручку, торопливо продолжал:

– Институт брака запрещен.

– Как? – ахнула мисс Дэрроу.

– Окончательно, – подтвердил механик.

– Но что же будет?

– Министерство Социального Благосостояния, – гость задыхался. – Каждому гражданину, который достиг половозрелого (мисс Дэрроу едва не упала в обморок) возраста, комиссия выделяет полового партнера. Для (он смутился) размножения. Одному гражданину не более двух партнеров – во имя сохранения нравственности, и не чаще, чем два раза в месяц – во имя сохранения здоровья граждан!

М.Р. Маллоу вцепился в галстук, делая вид, что поправляет его небрежным движением.

– Пора посылать за доктором, – подумал он.

– А дети? – допытывалась мисс Дэрроу. – Как же дети?

– Дети живут на попечении государства и направляются либо в школу, либо сразу на заводы и фабрики – как сами захотят!

– Дальше? – не без интереса спросил Джейк.

– Сбалансировать, – механик опять отрубил воздух ребром ладони, – производство и сельское хозяйство! Произвел, к примеру, тонну зерна – получи благоустроенное жилье!

– Уволили-то вас за что? – поинтересовался Джейк.

Механик задрал морщинистую шею.

– Кто-то выдал меня, сказал, что это я организовал забастовку.

Мисс Дэрроу посмотрела на Д.Э., на М.Р., и ушла в кухню. Компаньоны посмотрели друг на друга.

– Вы думаете, Форду понравится, если вы сделаете нечто подобное у нас? – поинтересовался Дюк.

– Форд, – охрипшим голосом ответил механик, – другое дело. Он борется за рационализацию. Он наш. Я готов работать на Форда.

Час спустя мистер Халло, бывший механик "Олдсмобиль" отправился в сарай. Там он почти до основания разобрал "Модель-Т", принадлежавший компаньонам, собрал снова (после чего авто завелся не с фокусами, как всегда, а мгновенно), и был взят с испытательным сроком. До первой забастовки.

В чулане "Мигли" нашлись керосинка и продавленный матрас. Спиртовка, железная кружка и банка консервированной ветчины у механика обнаружились свои. Кроме того, у него было одеяло.

– Пока в мире не отменили денег, – сказал М.Р. Маллоу, – этого должно хватить.

Морозы держались несколько дней. Среди вещей механика находилось еще одно: завязанная в тряпку распухшая тетрадь в коленкоровой обложке. Эту тетрадь он показал двоим джентльменам пока мисс Дэрроу готовила вечерний чай. Тетрадь была полна газетными вырезками: английский, немецкий, французский – и даже, как он похвастался, русский – все об автомобилях, автомобильных гонках и гонщиках, реклама масла "Поларин", шин "Гудиер" и газолина "Ред Краун".

– Пройдет сто пятьдесят лет, – говорил механик, держа тетрадь своими пальцами с потрескавшейся кожей, – и никто не вспомнит о том, что были когда-то все эти "Митчелл" и "Хайнц","Нокс" и" Рамблер". Люди забудут, что такое локомобиль."Форд","Мерседес","Кадиллак" – вот эти марки, возможно останутся… в памяти специалистов, а все остальное – нет. Прогресс несется семимильными шагами. Он сметет эти машины, которые мы считает такими сильными, с лица земли. Вы будете рассказывать своим внукам о том, что было время, когда автомобили были электрическими, и что сами вы тогда гадили в пеленки. И тогда ваши внуки спросят вас: дедушка, а что такое автомобиль?

Ответ на этот вопрос заключался в тетради с коленкоровой обложкой. Более никаких вещей у механика не оказалось. Закончив свою речь, он выпил шесть чашек чаю, много съел, прокурил гостиную своими вонючими сигаретами, не обращая внимания на возмущение мисс Дэрроу, а когда мистер Халло впервые снял свои высокие ботинки, чтобы, по его словам" отдохнули ноги", двое джентльменов не выдержали и сбежали в свою комнату.

– Так о чем это мы? – сказал Д.Э., сжимая в зубах карандаш. – Ах да: механику придется довольствоваться пока половинным жалованьем. Вычеркиваем еще тридцать баксов, пишем: "Две печи "Стенли Браун"". Значит, прекрасно: пускай установят печи – и можем открывать станцию.

Но для того, чтобы открыть станцию, требовалось перевезти туда резервуары для топлива. Которых было на самом деле не два, а три. Третий резервуар никуда не влезал, и его спрятали в комнате мистера Мацумага. Который, как мы помним, отсутствовал. И который совершенно неожиданно приехал сегодня рано утром, вошел в свою комнату, не выразив никакого возмущения при виде цилиндрического железного бака емкостью двести пятьдесят галлонов, и так же благополучно исчез опять, заперев на этот раз дверь.

– Ну, все, – сказал Д.Э. Саммерс, слушая звуки за дверью в надежде, что японец вернется. – Дождались.

– Я тебе говорил, что это риск, – ответил на это М.Р. Маллоу. – Ну, сэр, что будем делать? Мы же не можем пойти к мисс Дэрроу и попросить у нее ключ.

– Тем более, что она и так запретила загромождать дом.

– Вот же мы и не загромоздили. Ну, что будем делать?

Дюк заботливо пригладил свои черные кудри. От усилий они встали дыбом. Привезти резервуар, пока мисс Дэрроу на рынке, и поставить в комнату мистера Мацумаги была его идея. Которую компаньон поддержал с восторгом, и которая теперь уже не казалась М.Р. Маллоу такой удачной. – Однако, у нас нет времени, – сказал он. – Но есть два выхода: или взлом, или ключ от буфета. Несите, сэр, ключ.

Ключ от буфета к двери мистера Мацумаги не подошел. Матросский нож Д.Э. Саммерса оказался более подходящим для этого, не такого уж сложного, дела. – Ничего не понимаю! – сказала вечером мисс Дэрроу. – Семь лет прожить у меня в доме, и оставить после себя только записку с уведомлением, что решил съехать? Никогда бы не подумала, что мистер Мацумага способен на такой некрасивый поступок! – И все? – поинтересовался Д.Э. Саммерс. – Ни слова объяснений! – мисс Дэрроу поправила очки. – Только записка – вот, она совсем короткая, и деньги.

– Правда, деньги не за один, а за два месяца, – продолжала она, – чтобы, возместить, как он выразился, неудобства. Но…

Мистер Мацумага недаром пользовался таким уважением в "Мигли". Вполне вероятно, что и страховое, и тайное общества также ценили его весьма высоко, потому что нельзя не уважать человека, который, проснувшись и обнаружив, что дверь в его комнату взломали два проходимца, не поднимает никакого скандала, молча наблюдает за тем, как грабители выносят двухсотпятидесятигаллоновый резервуар, и затем всего лишь съезжает, оставив вежливую записку и деньги за причиненные неудобства.