Джеймс Клавелл - Сёгун

– Извини, англичанин. Я знаю, что ты чувствуешь. Со мной такое тоже однажды случилось. Он был англичанин, как и ты, тот вор. Может быть, его корабль разбился и он горит в аду и будет гореть вечно. Давай вернемся обратно.

Оми и остальные ждали на пристани, пока галера обогнет мыс и исчезнет. На западе ночные облака уже заволакивали малиновое небо. На востоке ночь соединила небо и море, горизонт исчез.

– Мура, сколько времени займет погрузка всех пушек обратно на корабль?

– Если работать всю ночь, закончим завтра к середине дня, Оми-сан. Если начнем на рассвете, кончим до захода солнца. Безопасней работать днем.

– Работайте ночью. Сейчас приведи священника к погребу.

Оми глянул на Игураси, главного приспешника Ябу. Тот все еще смотрел в сторону мыса, его лицо вытянулось, синевато-багровый шрам в пустой глазнице мрачно темнел.

– Мы рады, что вы остались, Игураси-сан. Мой дом беден, но, может быть, мы сможем сделать его удобным для вас.

– Спасибо, – сказал Игураси, отворачиваясь, – но мой господин приказал вернуться сразу же в Эдо, поэтому я так и сделаю. – Заметно было, что он озабочен. – Хотел бы я быть на галере…

– Да.

– Мне не нравится мысль о том, что Ябу-сама сопровождают только двое его людей. Мне это очень не нравится.

– Да.

Он показал на «Эразм»:

– Проклятый корабль, вот что это! Правда, много сокровищ.

– Конечно. Разве господин Торанага не обрадуется подарку господина Ябу?

– Этот одержимый деньгами грабитель провинций так переполнен сознанием собственной важности, что даже не заметит того серебра, которое отнял у нашего господина. Где ваши мозги?

– Я надеюсь, что только тревога за господина вынудила вас сделать такое замечание.

– Вы правы, Оми-сан. Я не хотел вас обидеть. Вы очень умны и здорово помогли нашему господину. Может быть, вы правы и в том, что касается Торанаги, – вздохнул Игураси, а сам подумал: «Наслаждайся своим вновь обретенным богатством, бедный глупец. Я знаю господина лучше, чем ты. То, что владения твои увеличились, не принесет тебе добра. Твоя удача была платой за корабль, драгоценности и оружие. Но теперь их нет – уплыли. А господин из-за тебя оказался в опасности. Ты послал письмо, и ты сказал: „Прежде посмотрите на чужеземцев“, введя его в искушение. Мы должны были уехать вчера. Случись так, господин был бы в безопасности сейчас, при деньгах и оружии. Ты предатель? Стараешься для себя, или своего глупого отца, или для врагов? Для Торанаги, может быть? Это не важно. Уж поверь мне, Оми, глупый ты молокосос, твоя ветвь клана Касиги не приживется на этой земле. Мне бы следовало сказать тебе это прямо в лицо, но тогда я должен был бы убить тебя и лишиться доверия моего господина. Он сам решит, когда это сделать, не я».

– Спасибо за гостеприимство, Оми-сан, – произнес он. – Я загляну вас повидать, но сейчас у меня свои дела.

– Вы не могли бы оказать мне услугу? Пожалуйста, передайте привет моему отцу. Я был бы очень благодарен.

– Буду счастлив сделать это. Он прекрасный человек. И я не поздравил еще вас с увеличением ваших владений.

– Вы слишком добры.

– Еще раз благодарю вас, Оми-сан. – Он поднял руку в дружеском приветствии, подозвал своих людей и во главе отряда всадников направился прочь из деревни.

Оми подошел к погребу. Священник уже стоял возле ямы. Оми мог видеть, что иезуит в гневе, и втайне надеялся, что тот сорвется, даст повод избить его.

– Священник, скажи чужеземцам, чтобы они вышли из ямы. Скажи им, что господин Ябу разрешил им опять жить среди людей. – Оми говорил намеренно простым языком. – Но при малейшем нарушении правил двое из них будут снова отправлены в яму. Они должны хорошо вести себя и выполнять все приказы. Ясно?

– Да.

Оми заставил священника повторить сказанное слово в слово, как делал и раньше. Удостоверившись, что отец Себастио все понял правильно, он приказал ему говорить с моряками.

Люди выходили один за другим. Все были испуганы. Некоторые помогали друг другу. Один был плох и стонал, стоило кому-нибудь коснуться его руки.

– Их должно быть девять.

– Один мертв. Его тело лежит внизу, в яме, – объявил священник.

Оми минуту размышлял.

– Мура, сожги труп и держи золу вместе с прахом другого чужеземца. Размести варваров в том же доме, что и прежде. Дай им много овощей и рыбы. И ячневый суп, и фрукты. Вымойте их. Они воняют. Священник, скажи им, что, если они будут себя хорошо вести и слушаться, их станут и дальше кормить.

Оми присматривался и прислушивался. Он видел, что все варвары полны благодарности, и с презрением подумал: «Какие глупцы! Я освободил их только на два дня, потом верну их обратно, и тогда они будут есть дерьмо, действительно будут есть дерьмо».

– Мура, научи их правильно кланяться, а потом убери отсюда. – Он повернулся к священнику: – Ну?

– Теперь я уйду. Поеду домой, прочь из Андзиро.

– Уезжай и не возвращайся никогда. Лучше здесь не показываться ни тебе, ни другим таким, как ты. Может, вы оттого наведываетесь в мои владения, что некоторые из моих крестьян или вассалов-христиан замышляют измену, – процедил он со скрытой угрозой, используя классический прием, который самураи, настроенные против христианства, применяли, дабы воспрепятствовать распространению чуждых религиозных догм в своих владениях: в отличие от иноземных священников новообращенные японцы не были защищены законом.

– Христиане – добрые японцы. Всегда. Хорошие вассалы. Никаких черных мыслей.

– Я рад это слышать. Не забудь, мои владения теперь простираются на двадцать ри во всех направлениях. Ты понял?

– Я понимаю.

Оми зорко следил за тем, как священник кланяется с усилием, – даже чужеземные священники должны иметь хорошие манеры – и ушел.

– Оми-сан, – обратился к нему один из самураев, молодой и очень красивый.

– Да?

– Пожалуйста, извините меня, я знаю, что вы не забыли, но Масидзиро-сан все еще в яме.

Оми подошел к погребу и посмотрел вниз, на самурая. Тот упал на колени, уважительно кланяясь.

Два прошедших дня состарили его. Оми взвесил его прошлые заслуги и будущую судьбу. После этого он вытащил из-за пояса молодого самурая короткий меч и бросил в яму.

У подножия лестницы Масидзиро с недоверием смотрел на клинок. Слезы потекли по его щекам.

– Я не заслужил такой чести, Оми-сан, – сказал он жалко.

– Да.

– Благодарю вас.

Молодой самурай рядом с Оми сказал:

– Пожалуйста, позвольте ему совершить сэппуку здесь, на берегу!

– Он провинился. Он останется в яме. Прикажите крестьянам засыпать ее. Уничтожьте все следы. Чужеземцы осквернили это место.

Кику засмеялась и покачала головой:

– Нет, Оми-сан, извините, пожалуйста, но не надо мне больше саке, а то волосы растреплются, я упаду, и что тогда будет?