Публий Назон - Элегии и малые поэмы

Так же, преданье гласит, на выносе брата Энея,

Он из дворца твоего вышел, прекраснейший Юл…

15 Ах, когда умер Тибулл, омрачилась не меньше Венера,

Нежели в час, когда вепрь юноше пах прободал… [63] Юноша — Адонис, возлюбленный Венеры.

Мы, певцы, говорят, священны, хранимы богами;

В нас, по сужденью иных, даже божественный дух…

Но оскверняется все, что свято, непрошеной смертью,

20 Руки незримо из тьмы тянет она ко всему.

Много ли мать и отец помогли исмарийцу Орфею? [64] Мать Орфея — муза Каллиопа, отец — речной бог Эагр. Исмарийцем он назван по имени фракийской горы Исмар. По другой версии мифа, которой, очевидно, придерживается Овидий, Орфей был сыном Аполлона.

Много ли проку, что он пеньем зверей усмирял?

Лин — от того же отца, и все ж, по преданью, о Лине [65] Лин — погибший в юности певец, сын Аполлона.

Лира, печали полна, пела в лесной глубине.

25 И меонийца добавь — из него, как из вечной криницы,

Ток пиэрийской струи пьют песнопевцев уста.

В черный, однако, Аверн и его погрузила кончина… [66] Аверн — сернистое озеро в Италии, близ которого якобы находился вход в Аид.

Могут лишь песни одни жадных избегнуть костров,

Вечно живут творенья певцов: и Трои осада,

30 И полотно, что в ночи вновь распускалось хитро…

Так, Немесиды вовек и Делии имя пребудет, [67] Немесида, Делия — вымышленные имена воспетых Тибуллом возлюбленных. —

Первую пел он любовь, пел и последнюю он.

Что приношения жертв и систры Египта? Что пользы

Нам в чистоте сохранять свой целомудренный одр?..

35 Если уносит судьба наилучших — простите мне дерзость, —

Я усомниться готов в существованье богов.

Праведным будь, — умрешь, хоть и праведен; храмы святые

Чти, — а свирепая смерть стащит в могилу тебя…

Вверьтесь прекрасным стихам… но славный Тибулл бездыханен?

40 Все-то останки его тесная урна вместит…

Пламя костра не тебя ль унесло, песнопевец священный?

Не устрашился огонь плотью питаться твоей.

Значит, способно оно и храмы богов золотые

Сжечь, — коль свершило, увы, столь святотатственный грех.

45 Взор отвратила сама госпожа эрицинских святилищ

И — добавляют еще — слез не могла удержать…

Все же отраднее так, чем славы и почестей чуждым

На Феакийских брегах в землю немилую лечь. [68] на Феакийских брегах… — Тибулл заболел, находясь на острове Керкира, отождествлявшемся с мифическим островом феаков, описанным в «Одиссее».

Тут хоть закрыла ему, уходящему, тусклые очи

50 Мать и дары принесла, с прахом прощаясь его.

Рядом была и сестра, материнскую скорбь разделяла,

Пряди небрежных волос в горе руками рвала.

Здесь Немесида была… и первая… та… Целовали

Губы твои, ни на миг не отошли от костра.

55 И перед тем как уйти, промолвила Делия: «Счастья

Больше со мною ты знал, в этом была твоя жизнь!»

Но Немесида в ответ: «Что молвишь? Тебе б мое горе!

Он, умирая, меня слабой рукою держал».

Если не имя одно и не тень остается от смертных,

60 То в Елисейских полях будет Тибулла приют.

Там навстречу ему, чело увенчав молодое

Лаврами, с Кальвом твоим выйди, ученый Катулл! [69] Кальв , Гай Лициний (1 в. до н. э.) — римский оратор и поэт, друг Катулла, принадлежавший к той же поэтической группе «неотериков».

Выйди, — коль ложно тебя обвиняют в предательстве друга, [70] …в предательстве друга… — Галл, будучи наместником Египта, неожиданно подвергся опале, причины которой неизвестны. В Риме ходили слухи о «предательстве» Галла по отношению к его «другу» Августу. —

Галл, не умевший щадить крови своей и души!

65 Тени их будут с тобой, коль тени у тел существуют.

Благочестивый их сонм ты увеличил, Тибулл.

Мирные кости — молю — да покоятся в урне надежной.

Праху, Тибулл, твоему легкой да будет земля.

Много я, долго терпел, — победили терпенье измены.

Прочь из усталой груди, страсти позорной огонь!

Кончено! Вновь я свободу обрел, порвал свои цепи, —

Их я носил не стыдясь, ныне стыжусь, что носил.

5 Я победил, я любовь наконец попираю ногами.

Поздно же я возмужал, поздно окрепли рога!

Переноси и крепись. Себя оправдает страданье, —

Горьким нередко питьем хворый бывал исцелен.

Все сносил я, терпел, что меня прогоняли с порога,

10 Что, унижая себя, спал я на голой земле.

Ради другого, того, кто в объятьях твоих наслаждался,

Мог я, как раб, сторожить наглухо замкнутый дом!

Видел я, как из дверей выходил утомленный любовник, —

Так заслужённый в боях еле бредет инвалид.

15 Хуже еще, что меня, выходя из дверей, замечал он, —

Злому врагу моему столько б изведать стыда!

Было ль хоть раз, чтобы рядом с тобой я не шел на прогулке,

Я, возлюбленный твой, сопроводитель и страж?

Нравилась, видно, ты всем: недаром ты мною воспета, —

20 Ты через нашу любовь многих любовь обрела…

Ах, для чего вспоминать языка вероломного низость?

Ты, и богами клянясь, мне на погибель лгала!

А с молодыми людьми на пирах перегляды и знаки,

Этот условный язык, слов затемняющий смысл?..

25 Раз ты сказалась больной, — бегу вне себя, прибегаю, —

Что же? Больна ты иль нет, знал мой соперник верней…

Вот что привык я терпеть, да еще умолчал я о многом…

Ныне другого ищи, кто бы терпел за меня!

Поздно! Уже мой корабль, по обету цветами увитый,

30 Внемлет бестрепетно шум морем вздымаемых волн…

Зря перестань расточать меня покорявшие раньше

Ласки и речи, — теперь я не такой уж глупец…

Борются все же в груди любовь и ненависть… Обе

Тянут к себе, но уже… чую… любовь победит!

35 Я ненавидеть начну… а если любить, то неволей:

Ходит же бык под ярмом, хоть ненавидит ярмо.

Прочь от измен я бегу, — красота возвращает из бегства;

Нрав недостойный претит, — милое тело влечет.

Так, не в силах я жить ни с тобой, ни в разлуке с тобою,

40 Сам я желаний своих не в состоянье постичь.

Если б не так хороша ты была иль не так вероломна!

Как не подходит твой нрав к этой чудесной красе!

Мерзки поступки твои, — а внешность любить призывает…

Горе! Пороки ее ей уступают самой.

45 Сжалься! Тебя я молю правами нам общего ложа,

Всеми богами (о, пусть терпят обманы твои!),

Этим прекрасным лицом, божеством для меня всемогущим,

Сжалься, ради очей, очи пленивших мои:

Будь хоть любой, но моей, навеки моей… Рассуди же,

50 Вольной желаешь ли ты иль подневольной любви?

Время поднять паруса и ветрам отдаться попутным:

Я ведь, желай не желай, вынужден буду любить!..