Лирика древней Эллады в переводах русских поэтов

Сладко поющая птичка дубравная!
Дали бессмертные крылья ей быстрые,
Дали бесслезную, вольную жизнь...
Мне же двуострый нож впереди.

Я несчастный, несчастный!.. В какие места,
О мой демон, завел ты меня? И зачем
Вдруг рассеялся стон мой в воздушных волнах?
О куда ты завел меня, демон?

О мрак! О мрак!
Муть ужасная, несказанная,
Тьма проклятая, непроглядная!
О горе!
И снова горе. Боль терзает плоть,
Терзает душу память лютых дел.

О друг мой, друг!
Ты один из всех верность мне хранишь;
Да, тебе слепца не противен вид.
О горе!
Хоть я и темный — речи до меня.
Донесся звук, и я тебя узнал.

Аполлон то был, Аполлон, друзья!
Он делам моим злой исход послал.
По их своей рукой я вырвал — без сторонних сил.
Света дар — к чему?
Что мог отрадного увидеть я?

Куда глядеть стал бы я,
С кем любовно речь вести,
Чьему привету отвечать, друзья?
Ах, отправьте в даль поскорей меня!
Я погибелью над землей навис,
Проклял сам себя и богам родным
Ненавистен стал.

Он виной, что нежных венков
Нет для нас, что радостный звон
Мы глубокой чарки забыли,
Он, несчастный, сладкий напев
Звучной флейты отнял у нас,
Отнял сна ночного отраду.
Любви, любви лишил он нас, о горе!
Мы без ласки лежим; в кудрях
Виснут капли росы ночной
Будем помнить тебя вовек,
О постылая Троя!

Сон — избавитель от горя, от недуга,
Сон благовейный!
Вежды надолго смежи утомленному
И над очами зарю золотистую
Мира иного разлей!
Сон-исцелитель, явись!
А нам, дитя, где ход, где отдых?
Каков ближайший путь забот?
Ты видишь сам, он скован дремой;
Доколь же ждать велишь ты делу?
В выборе времени — опыт премудрости;
Все вершает Добрый час!
.. .. .. .. .. .. .. .. .
Ветер, ветер подул нам!
Он не в покое бессветном, беспомощном
Спит, распростертый под сенью туманною;
Свесились руки, и ноги не движутся,
Разум угас, точно житель Аида он!
Смотри же, не медлит час!
Свободный от страха труд —
Вот лучший труд: не хватает дальше ум мой.

Видите, граждане: ныне последний
Путь совершаю, смотрю на последний
Солнца вечернего свет.
Солнце мне больше не видеть вовеки:
К чуждым брегам Ахерона, в могильный,
Всех усыпляющий мрак,
Смерть уведет меня, полную жизни,
Смерть приготовит мне брачное ложе,
Свадебный гимн пропоет.

Там, на вершине Сепила, от горя
Мать Ниобея в скалу превратилась:
Всю, как побеги плюща,
Камень ее охватил, вырастая;
В тучах, под ливнем и тающим снегом
Плачет она, и дождем
Вечные слезы струятся на лоно:
В каменной, душной тюрьме мне готовят
Боги такую же смерть.

Ныне путь последний совершаю
Без родных, без милых, без участья —
И лучей божественного солнца
Больше мне вовеки не увидеть.
Я одна — пред смертью в целом мире,
И никто меня не пожалеет.

О, пещеры приветный мрак,
Теплый в стужу, прохладный в зной!
Знать, судьба не была с тобою
Мне расстаться, и в смерти час
Ты приютом мне будешь.
Ах!

Лоно скал, что наполнил я
Стоном жалобным мук моих,
Кто в нужде мне насущной
Помощь даст? Кто укажет мне
Б бездне томлений надежду-кормилицу?
О птиц вольный рой,
Смело резвитесь с ветрами звенящими:

Моей не стало силы!
О несчастная жизнь моя!
О разбитая горем грудь!
Нет уж друга в грядущем мне,
Нет; в пустыне немой один
Жалкой смертью погибну.
Ах!

Уж не взовьется в лазурь небес
Легкий вестник могучих рук,
Корм живой добывая;
Все коварный унес обман —
Вкрался умело он в сердце открытое
О Зевс! Дай ему,
Зла измыслителю, столько же времени
В моей томиться доле!

Подняться хочу я... Поднять с изголовья
Мне голову дайте... Нет силы... Все тело
Мое разломило... За белые руки
Возьмите меня вы, за белые руки
Возьмите меня вы, за слабые руки.
Долой покрывало!

Мне ключ бы гремучий, студеный и чистый
Воды бы оттуда напиться... я после
В развесистой куще б улечься хотела,
Среди тополей и на зелени нежной.

Оставьте... Туда я... Я в горы хочу,
Где ели темней. Где хищные своры
За ланью пятнистой гоняются жадно.
О, ради богов!..
Когда бы могла я живить ее свистом,
О, если бы дротик к ланите под сенью
Волос золотистых приблизить могла я!..

Туда, Артемида, царица приморья,
Где кони песчаные отмели топчут!
О, если б туда мне теперь, на арену,
И мне четверню бы Венетскую в мыле!

Несчастная! Что я? Что сделала я?
Где разум? Где стыд мой? Увы мне! Проклятье
Злой демон меня поразил... Вне себя я
Была... бесновалась... Увы мне! Увы!
Покрой меня, няня, родная, покрой...
Мне стыдно безумных речей...
О, спрячь меня! Слез не удержишь... бегут.
И щеки горят от стыда... возвращаться
К сознанью так больно, что, кажется, лучше,
Когда б умереть я могла, не проснувшись.

Солнце веселое, здравствуй!
В вихре эфирном и ты.
Облако вольное, здравствуй!
Ты, о земля, и чертог наш,
Девичий терем и ты,
Город мой отчий... простите!..

Уж вот они... вот... на воде...
Челнок двухвесельный, и там
Меж трупов Харон перевозчик.
На руль налегая, зовег он...
«Что медлишь?
«Что медлишь? — кричит, — торопись...
«Тебя только ждем мы... Скорее!»

Уводит... Уводит меня.
Не видишь ты разве? Туда,
Где мертвые... Пламенем синим
Сверкают глаза... Он — крылатый.
Ай!.. Что ты?
Оставь нас! В какой это путь
Меня снаряжаешь?.. Мне страшно...

Оставьте, оставьте... меня...
Стоять не могу... Положите...
Аид надо мною...
Ночь облаком глаза мои покрыла...
О, дайте мне детей моих, детей!..

Девы крылатые!
Дети земли, сюда!
Сюда, о сирены, на стон
Песни надгробной, девы,
С флейтой ли Ливии
Иль со свирелью вы, —
Слезного дара жду
Скорби взамен моей:
Муку за муку мне,
Песню за песню мне
В сладком созвучии!
Пусть Персефона примет от нас
В темном чертоге своем
Жертву рыданий для милых.
Милых усопших.

О, увы! увы! увы!
Под фригийской ли секирой,
Или эллинской, упала
Бль, в которой столько слез,
Столько слез троянских было?
Из нее ладью и весла
Приамид себе устроил,
К очагу спартанца ехать
За моею злополучной
Красотой — для ласки брачной.
О Киприда, о царица
И обманов и убийства!
Это ты хотела смерти
Для данайцев и троян
Вот судьбы моей начало!
Зевса строгая подруга
Окрылила сына Маи
Словом воли непреложной.
И от луга, где, срывая
Со стеблей живые розы,
Наполняла я беспечно
Ими пеплос, чтоб богине
Посвятить их Меднозданной, —
Неповинную Елену
По стезе Гермес эфирной
В этот грустный край уносит
Для раздора, для раздора
Меж Элладой и Приамом,
Чтоб напрасные укоры
На прибрежье Симоента
Имя резали Елены.