Квинт Гораций Флакк - Римская сатира

Золотом, взятым в боях: «Пускай среди бронзовых братьев

Те, о которых идут сновиденья без бреда больного,

Главными будут и пусть стоят с золотой бородою».

Золото выгнало медь Сатурнову с утварью Нумы,

60 Урны весталок собой заменяя и тускскую глину.

О вы, склоненные ниц, умы, не причастные небу,

Что за охота вносить наши нравы в священные храмы

И о желаньях богов судить по плоти преступной?

Это она, разведя в нем корицу, испортила масло,

И калабрийскую шерсть осквернила пурпуровой краской,

И выцарапывать нам из раковин жемчуг велела,

И, раскалив, отделять золотые частицы от шлака.

Да, заблуждается плоть, но пороки использует; вы же

Мне объясните, жрецы, к чему ваше золото храмам?

70 То же оно для святынь, что и куклы девиц для Венеры.

Что ж не приносим богам мы того, что на блюдах не может

Подслеповатое дать Мессалы [154] ...Мессалы великою племя — Луций Аврелий Котта Мессалин, сын Марка Валерия Мессалы Корвина. великого племя:

Правосознанье, и долг священный, и чистые мысли,

И благородство души, и честное искренне сердце.

Это дай в храмы внести, и полбой богов умолю я.

[155] Начало сатиры прекрасно иллюстрируется словами Авла Геллия в его «Аттических ночах», где философ Кальвисий Тавр, сравнивая отношение к философам в древних Афинах с отношением к ним в императорском Риме, говорит: «А теперь стоит поглядеть, как сами философы бегут к дверям богачей обучать молодых людей и сидят там и ждут чуть ли не до полудня, пока ученики хорошенько не проспятся после ночной попойки».

«Так вот всегда! Проникает уже к нам ясное утро

В окна, и солнечный свет расширяет узкие щели,

Мы же храпим, да и так, что мог бы совсем испариться

Неукротимый фалерн; а уж тень-то у пятого знака [156] ...тень-то у пятого знака — на солнечных часах, то есть время близится к полудню. !

Что же ты делаешь? Пес неистовый [157] Пес неистовый — созвездье Большого Пса. нивы сухие

Жжет уж давно, и весь скот собрался под раскидистым вязом!» —

Спутник один говорит [158] Спутник один говорит . — Имеется в виду один из учителей молодого патрона. . «Неужели? Да так ли? Скорее,

Эй, кто-нибудь! Никого. — И зеленая желчь закипает.—

Лопну я!» — Так он орет, как ослов в Аркадии стадо.

10 Вот уже книга в руках, лощеный двухцветный пергамент [159] ...лощеный двухцветный пергамент . — Пергамент, делавшийся из кожи, очищали от волос и одну его сторону красили в желтый цвет, а другую оставляли белой. ,

Свиток бумаги [160] Свиток бумаги — папирус. и с ней узловатый тростник для писанья.

Тут мы ворчим, что с пера не стекают густые чернила

Или разбавлены так, что они совершенно бесцветны,

И, не держась на пере, огромные делают кляксы.

«Ах ты несчастный, и день ото дня все несчастней! Неужто

Так распустились мы? Что ж, словно нежный ты голубочек

Или как царский сынок, ты требуешь, чтобы жевали

Пищу тебе, и, на мамку сердясь, ты бай-бай не желаешь?»

«Этим пером мне писать?» — «Да кому говоришь ты? К чему ты

20 Хнычешь-то зря? Над тобой издеваются. Ты подтекаешь,

Жалкий дурак: дребезжит, как постукать его, или звякнет

Глухо горшок, коль наскоро он обожжен и не высох.

Мягкая глина ведь ты и сырая: лепить поскорее

Надо тебя, колесо верти без конца. Но довольно

В вотчине хлеба твоей, солонка чиста, без изъяна,

И — ты не бойся! — очаг украшается жертвенным блюдом.

Что ж, и довольно? И надо тебе надуваться спесиво,

Ежели в тускской твоей родословной [161] ...в тускской твоей родословной . — Многие римские знатные фамилии вели свой род из Этрурии. до тысячи предков,

Цензор — родня и его ты в трабее [162] Трабея — парадная одежда римских всадников, которую они надевали во время «смотра всадников», производимого цензором. приветствовать можешь?

30 Блеск — для толпы! А тебя и без кожи и в коже я знаю.

Жить не постыдно тебе, подражая распутному Натте?

Но ведь в пороке погряз он, и все обросло его сердце

Жиром; безгрешен он стал: не знает того, что теряет,

И, погрузившись на дно, не всплывает назад на поверхность».

Отче великий богов, накажи, умоляю, тираннов

Только лишь тем, чтоб они, — когда их жестокие страсти,

Ядом палящим горя, души извращают природу, —

Доблесть увидеть могли и чахли, что долг позабыли.

Был ли ужаснее стон из меди быка сицилийца [163] ...стон из меди быка сицилийца . — Сицилийский тиранн Фаларид (VI в. до н. э.) казнил людей, сжигая их внутри медного быка. ,

40 Больше ли меч [164] Меч — «Дамоклов меч». угрожал, с потолка золотого свисая

Над головами людей, облаченных в порфиру, чем возглас:

«В бездну мы, в бездну летим!»—как те про себя восклицают,

Кто побледнел до нутра и чьих мыслей и жены не знают?

Помню, как мальчиком я глаза натирал себе маслом [165] ...глаза натирал себе маслом . — Ученики натирали глаза маслом, чтобы они казались больными. ,

Коль не хотел повторять предсмертных высокопарных

Слов Катона [166] ...высокопарных слов Катона . — Имеются в виду школьные декламации, одной из тем которых была предсмертная речь Катона Утического. , в восторг приводя учителя-дурня,

Чтобы, потея, отец их слушал в школе с друзьями.

Правильно; я ведь узнать добивался, сколько «шестерка»

Ловкая мне принесет и отнимет зловредная «сучка» [167] «Шестерка», «сучка» — термины игры в кости. ,

50 Как бы без промаха мне попадать в узкогорлый кувшинчик

И похитрее других кубарь свой кнутом завертеть мне.

Ты же, умея клеймить пороки и зная ученье

Портика мудрого [168] ...ученье портика мудрого — так называемый Расписной портик в Афинах, где преподавал Зенон, основатель стоического (от слова «стоа» — портик) учения. , где намалеваны персы в шальварах,

Все понимая, над чем остриженный юноша ночью

Бьется, питаясь стручком и ячневой грубой лепешкой,

Ты, для кого развела самосские веточки буква [169] ...развела самосские веточки буква . — Имеется в виду греческая буква Т. Разветвления ее названы самосскими потому, что эта буква служила символическим знаком в учении Пифагора, родившегося на острове Самосе. Веточки этой буквы как бы указывают на два пути — к добродетели и к пороку.

И указала идти, поднимаясь по правой тропинке,

Все ты храпишь, голова ослабела, а челюсть отвисла,