Эллинские поэты

287

Я — служитель царя Эниалия, 288мощного бога.

Также и сладостный дар Муз хорошо мне знаком.

В остром копье у меня замешен мой хлеб. И в копье же —

Из-под Исмара 289вино. Пью, опершись на копье.

То не пращи засвистят, и не с луков бесчисленных стрелы

Вдаль понесутся, когда бой на равнине зачнет

Арес могучий: мечей многостонная грянет работа.

В бое подобном они опытны боле всего, —

Мужи-владыки Евбеи, копейщики славные… 290

Чашу живее бери и шагай по скамьям корабельным.

С кадей долбленых скорей крепкие крышки снимай,

Красное черпай вино до подонков. С чего же и нам 291бы

Стражу такую нести, не подкрепляясь вином?

Носит теперь горделиво саиец 292мой щит безупречный:

Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах.

Сам я кончины зато избежал. И пускай пропадает

Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть. 293

Гибельных много врагам в дар мы гостинцев несли.

Главк, смотри: уж будоражат волны море глубоко,

И вокруг вершин Гирейских 294круто стали облака, —

Признак бури. Ужас душу неожиданно берет… 295

Эрксий, 296где опять бессчастней собирается отряд?

И, как жаждущий — напиться, боя я с тобой хочу.

В новичках буди отвагу. А победа — от богов.

Мы настигли и убили счетом ровно семерых:

Целых тысяча нас было…

Воистину, для всех ведь одинаков он, Великий Арес…

И средь них, надеюсь, многих жаркий Сириус пожжет,

Острым светом обливая.

В свои объятья волны взяли души их.

Главк, до поры лишь, покуда сражается, дорог наемник.

И, как кариец, буду слыть наемником.

С другой чудесной силою целебною

Растения такого я знаком… 297

Нет, не люб мне вождь высокий, раскоряка-вождь не люб,

Гордый пышными кудрями иль подстриженный слегка.

Пусть он будет низок ростом, ноги — внутрь искривлены.

Чтоб ступал он ими твердо, чтоб с отвагой был в душе. 298

А

…и напал на них народ,

Начал битву, и далеко шум разнесся боевой…

… многогибельный огонь…

… и когда лишь боязливый день пришел,

Перестали мы бросать…

Б

… бросая копья…

Разрушалися заметно стены…

Из камней соорудили… Сами же пеан

Мы лесбийский затянули и руками…

… тяжко Зевс-отец загрохотал… 299

К вам, измученным нуждою, речь, о граждане, моя.

Брось морскую жизнь, и Парос, и смоковницы его.

О Фасосе скорблю, не о Магнесии. 300

О Фасосе, несчастном трижды городе.

Словно скорби всей Эллады в нашем Фасосе сошлись. 301

…чтоб, над островом нависший,

Камень Тантала 302исчез. 303

…как осла хребет,

Заросший диким лесом, он вздымается.

Невзрачный край, немилый и нерадостный,

Не то, что край, где плещут волны Сириса 304. 305

…Бурной носимый волной. Пускай близ Салмидесса 306ночью темною

Взяли б фракийцы его чубатые, 307— у них он настрадался бы,

Рабскую пищу едя! Пусть взяли бы его, закоченевшего,

Голого, в травах морских,

А он зубами, как собака, ляскал бы,

Лежа без сил на песке

Ничком, среди прибоя волн бушующих.

Рад бы я был, если б так

Обидчик, клятвы растоптавший, мне предстал,

Он, мой товарищ былой! 308

…и друзья-то сами мучают тебя. 309

…жадно упиваясь неразбавленным вином

И своей не внесши доли…

И никто тебя, как друга, к нам на пир не приглашал.

Но желудок твой в бесстыдство вверг тебе и ум и дух. 310

Главка мне воспой с кудрями, завитыми в рог…

Леофил теперь начальник, Леофил над всем царит,

Все лежит на Леофиле, Леофила слушай все.

Своей прекрасной розе с веткой миртовой

Она так радовалась. Тенью волосы

На плечи ниспадали ей и на спину.

…старик влюбился бы

В ту грудь, в те миррой пахнущие волосы. 311

Если б все же Необулы мог коснуться я рукой. 312

Храня молчанье, за тобою вслед иду. 313

Сладко-истомная страсть,

товарищ, овладела мной.

От страсти обезжизневший,

Жалкий, лежу я, и волей богов несказанные муки

Насквозь пронзают кости мне.

Эта-то страстная жажда любовная, переполнив сердце,

В глазах великий мрак распространила,

Нежные чувства в груди уничтоживши.

Из дочерей Ликамба только старшую. 314

Зевс, отец мой! Свадьбы я не пировал!

Не стала бы старуха миррой мазаться. 315

Нежною кожею ты не цветешь уже:

вся она в морщинах.

И злая старость борозды проводит. 316

Слепых угрей ты приняла немало.

От страсти трепыхаясь, как ворона.

И спесь их в униженье вся повыдохлась.

Что в голову забрал ты, батюшка Ликамб,

Кто разума лишил тебя? Умен ты был когда-то.

Нынче ж в городе

Ты служишь всем посмешищем.

И клятву ты великую Забыл, и соль, и трапезу…

Ни ямбы, ни утехи мне на ум нейдут. 317

Если б его голова, милые члены его,

В чистый одеты покров, уничтожены были Гефестом. 318

Скорбью стенящей крушась, ни единый из граждан, ни город

Не пожелает, Перикл, 319в пире услады искать.

Лучших людей поглотила волна многошумного моря,

И от рыданий, от слез наша раздулася грудь.

Но и от зол неизбывных богами нам послано средство:

Стойкость могучая, друг, вот этот божеский дар.

То одного, то другого судьба поражает: сегодня

С нами несчастье, и мы стонем в кровавой беде,

Завтра в другого ударит. По-женски не падайте духом,

Бодро, как можно скорей, перетерпите беду.

Скроем же горе, что нам даровал Посидаон-владыка.

Жарко моляся средь волн густокудрого моря седого

О возвращенье домой…

Я ничего не поправлю слезами, а хуже не будет,

Если не стану бежать сладких утех и пиров.

Сердце, сердце! Грозным строем встали беды пред тобой.

Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!

Пусть везде кругом засады, — твердо стой, не трепещи.