Сократ - Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

В самом деле, он был силен и в риторике (так пишет Идоменей), а Тридцать тиранов даже запретили ему обучать словесному искусству (так пишет Ксенофонт); и Аристофан насмехается в комедии, будто он слабую речь делает сильной. Фаворин в «Разнообразном повествовании» говорит, будто Сократ со своим учеником Эсхином первыми занялись преподаванием риторики; о том же пишет Идоменей в книге «О сократиках».

Идоменей Лампсакский (ок. 325 – ок. 270 до н. э.) – историк, политик и философ, ученик и друг Эпикура. Сочинение, из которого Диоген Лаэртский взял эту характеристику, не сохранилось.

Слабую речь делает сильной – насмешка из комедии «Облака» Аристофана, имеющая в виду умение придать слабым и шатким доводам видимость убедительных.

Фаворин Арелатский (ок. 81 – ок. 150) – философ, ритор, советник римского императора Адриана. Его труд «Разнообразное повествование» (другой вариант перевода: «Пестрые рассказы») представлял собой сборник исторических анекдотов и различных сведений, которые можно было использовать в речах для иллюстрации различных положений. Известно высказывание Фаворина: когда афиняне сначала поставили ему памятник как советнику императора, а после снесли его, как только Фаворин впал в немилость, он заметил: «Если бы Сократу поставили при жизни памятник, это сберегло бы цикуту» – Фаворин предпочитал, чтобы ненависть и зависть вымещали на подобиях, а не на самом человеке.

Эсхин Сфеттский (ок. 425 – ок. 350 до н. э.) – ученик Сократа, как и Платон, писавший диалоги с участием Сократа, не сохранившиеся. Платон его недолюбливал, и, вероятно, «преподавание риторики» восходит к обвинению Платона, что сочинения Эсхина – всего лишь риторика, а не философия.

Он первым стал рассуждать об образе жизни и первым из философов был казнен по суду. Аристоксен, сын Спинфара, уверяет, что он даже наживался на перекупках: вкладывал деньги, собирал прибыль, тратил ее и начинал сначала.

Аристоксен Тарентский (ок. 360 – ок. 300 до н. э.) – философ-пифагореец, потом ученик и секретарь Аристотеля, эрудит, реформатор музыкальной науки. Из какого его сочинения взяты эти сведения – не установлено, умение следить за ценами и наживаться на колебаниях цен приписывали многим философам, начиная с Фалеса, и это использовалось как порицание философам, желавшим быть политическими деятелями, что они соединяют несоединимое – государственную службу и предпринимательство. Аристоксен ценил научную специализацию, например, он с восторгом рассказывал о лекции Платона, которая была столь сложна и высока, что до конца досидел только Аристотель. Вероятно, Сократ казался ему слишком «бытовым».

Освободил его из мастерской и дал ему образование Критон, привлеченный его душевной красотой (так пишет Деметрий Византийский). Поняв, что философия физическая нам безразлична, он стал рассуждать о нравственной философии по рынкам и мастерским, исследуя, по его словам,

Что у тебя и худого и доброго в доме случилось.

Критон Афинский – собеседник и ученик Сократа, действующее лицо нескольких диалогов Платона. Вероятно, сведения об «освобождении» Сократа фантастичны. Труд историка Деметрия Византийского, на который ссылается Диоген Лаэртский, не сохранился.

Так как в спорах он был сильнее, то нередко его колотили и таскали за волосы, а еще того чаще осмеивали и поносили; но он принимал все это, не противясь. Однажды, даже получив пинок, он и это стерпел, а когда кто-то подивился, он ответил: «Если бы меня лягнул осел, разве стал бы я подавать на него в суд?» Все это сообщает Деметрий Византийский.

Рукоприкладство во время споров не допускалось ни софистами, ни собеседниками Сократа. Вероятно, все эти рассказы – влияние сатирических изображений Сократа; например, в «Облаках» Аристофана ученик Сократа начинает бить своего отца, ссылаясь на тезис софистов о происхождении всех законов из социальной договоренности, а значит, и немотивированности почтения к родителям. При этом смеялись над Сократом часто, и он не придавал насмешкам никакого значения.

В противоположность большинству философов он не стремился в чужие края – разве что если нужно было идти в поход. Все время он жил в Афинах и с увлечением спорил с кем попало не для того, чтобы переубедить их, а для того, чтобы доискаться до истины. Говорят, Еврипид дал ему сочинение Гераклита и спросил его мнение; он ответил: «Что я понял – прекрасно; чего не понял, наверное, тоже: только, право, для такой книги нужно быть делосским ныряльщиком».

Доискаться – в оригинале «досконально изучить», имеется в виду, что и для самого Сократа добываемая им истина становилась уроком, а не только поводом учить других.

Делосские ныряльщики отличались не только умением нырять на глубину, но и умением прыгать в воду с большой высоты. Имеется в виду не только глубина содержания книги Гераклита Эфесского, но и необходимость интеллектуальной смелости для ее понимания.

Он занимался телесными упражнениями и отличался добрым здоровьем. Во всяком случае он участвовал в походе под Амфиполь, а в битве при Делии спас жизнь Ксенофонту, подхватив его, когда тот упал с коня. Среди повального бегства афинян он отступал, не смешиваясь с ними, и спокойно оборачивался, готовый отразить любое нападение. Воевал он и при Потидее (поход был морской, потому что пеший путь закрыла война); это там, говорят, он простоял, не шевельнувшись, целую ночь, и это там он получил награду за доблесть, но уступил ее Алкивиаду – с Алкивиадом он находился даже в любовных отношениях, говорит Аристипп в IV книге «О роскоши древних». В молодости он с Архелаем ездил на Самос (так пишет Ион Хиосский), был и в Дельфах (так пишет Аристотель), а также на Истме (так пишет Фаворин в I книге «Записок»).

Аристипп Киренский (ок. 435 – ок. 355 до н. э.) – ученик Сократа, соединявший следование философии киников (пренебрежение житейскими благами) с придворным образом жизни. Он считал, что свободен от роскоши, хотя и пользуется ею, потому что может в любой момент от нее отказаться. Труд «О роскоши древних», вероятнее всего, создан позднейшим эрудитом, собравшим большой исторический материал, недоступный ученику Сократа и приписанный Аристиппу исходя из его характера и жизненной установки, так удачно срифмовавшейся с содержанием. Имя Аристиппа стало нарицательным для вельможи, ценящего науки больше окружающей его роскоши, например у Пушкина: