Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

4. Теперь — и это самое главное — решите, чт омне, по вашему мнению, следует делать. У меня три надежных легиона; один из них, двадцать восьмой — после того как Антоний в начале войны привлек его на свою сторону обещанием дать в тот день, когда он прибудет в лагерь, по пятисот денариев 4948каждому солдату, а в случае победы те же награды, что и своим легионам (кто думал, что им будет какой-либо предел или мера?), — как он ни был возбужден, я удержал, клянусь, с трудом; и я не удержал бы его, если бы он находился у меня в одном месте, так как ведь некоторые отдельные когорты восстали. Он не переставал подстрекать письмами и бесконечными обещаниями и остальные легионы. Да и Лепид не меньше настаивал передо мной посредством писем, и своих и Антония, чтобы я отправил ему тридцатый легион 4949.

5. Поэтому вы должны считать, что то войско, которое я не захотел ни продать ни за какие награды, ни уменьшить в страхе перед теми опасностями, которые предстояли в случае победы тех 4950, удержано и сохранено для государства, и раз я сделал то, что вы приказали, вы должны верить, что я был готов сделать все, что бы вы ни приказали; ведь я удержал и провинцию в состоянии мира и войско в своей власти; за пределы своей провинции я нигде не выходил; ни одного солдата, не только легионера, но даже из вспомогательных войск, я никуда не посылал, а если я захватывал каких-либо всадников, пытавшихся уйти, я подвергал их наказанию. Буду считать, что я досрочно вознагражден за это, если государство будет невредимо. Но если бы государство и большинство сената достаточно знали меня, они получили бы благодаря мне б ольшую пользу. Письмо, которое я написал Бальбу, когда он еще находился в провинции, посылаю тебе для прочтения 4951. Если захочешь прочесть также претексту 4952, попросишь моего близкого друга Галла Корнелия 4953. За пять дней до июньских ид, из Кордубы.

[Brut., I, 10]

Рим, начало (до 9-го) июня 43 г.

Цицерон Бруту привет.

1. До сего времени мы не получили от тебя ни письма, ни даже вести, которая указывала бы, что ты, узнав о суждении сената, ведешь войско в Италию. Положение государства настоятельно требует, чтобы ты сделал это и притом поспешно, ведь внутреннее бедствие с каждым днем становится более тяжким, и от внешних врагов мы страдаем не больше, чем от домашних, которые, вообще говоря, существовали с начала войны, но их было легче осилить: сенат, побуждаемый не только нашими предложениями, но и советами, был более стоек; в сенате был достаточно настойчив и деятелен Панса — как по отношению к прочим в этом роде, так и по отношению к тестю 4954; ему, во время его консульства 4955, не изменило ни присутствие духа вначале, ни верность под конец.

2. Война под Мутиной велась так, что Цезаря 4956ни в чем не упрекнешь, кое в чем — Гирция; судьба этой войны

Для счастья дней дурна, в несчастье хороша 4957 .

Государство оказалось победителем, после того как войска Антония были перебиты, а сам он прогнан; вслед за тем со стороны Брута допущено так много оплошностей 4958, что победа каким-то образом выпала из рук: перепуганных, безоружных, раненых наши полководцы не преследовали, и Лепиду было дано время, чтобы мы испытали в б ольших несчастьях его не разведанное непостоянство. Имеются хорошие, но необученные войска Брута и Планка, преданнейшие и очень многочисленные войска галлов 4959.

3. Но Цезарю, который до того времени руководился моими советами, который обладает прекрасными врожденными свойствами и удивительным постоянством, некоторые при помощи бесчестнейших писем и лживых посредников и вестей внушили вполне определенную надежду на консульство; как только я почувствовал это, я не переставал ни давать ему советы в письмах в его отсутствие, ни обвинять его присутствующих близких, которые, казалось, поддерживали его вожделения, и не поколебался раскрыть в сенате источники преступнейших замыслов, и я не помню, чтобы поведение сената или должностных лиц было в каком-либо деле лучше. Ведь при оказании чрезвычайного почета 4960могущественному или, вернее, могущественнейшему человеку — так как могущество уже зависит от силы и оружия — никогда не случалось, чтобы не оказалось ни одного народного трибуна, ни одного другого должностного лица, ни одного частного человека, который внес бы предложение. Но при этом постоянстве и доблести граждане всё же были встревожены: ведь мы, Брут, являемся предметом издевательств то для прихоти солдат, то для наглости императора 4961. Ведь каждый требует для себя столько власти в государстве, сколько у него сил; не имеет значения ни разум, ни мера, ни закон, ни обычай, ни долг, ни суждение, ни оценка гражданам, ни стыд перед потомством.

4. Предвидя это много ранее, я пытался бежать из Италии — тогда, когда меня отозвала назад молва о ваших эдиктах 4962, но подействовал на меня ты, Брут, в Велии 4963; ведь хотя я и скорбел оттого, что еду в тот город, из которого бежишь ты, который освободил его, что и со мной некогда случилось при подобной же опасности в более печальном положении 4964, — я все-таки двинулся и приехал в Рим и, не имея никакой опоры, поколебал положение Антония и, в противовес его преступному оружию, укрепил своим советом и авторитетом предложенную нам опору со стороны Цезаря. Если он будет соблюдать верность и слушаться меня, у нас, видимо, будет достаточный оплот. Но если советы бесчестных будут сильнее, нежели мои, и неразумие возраста не сможет выдержать тяжести событий, то вся надежда на тебя. Поэтому лети сюда, заклинаю, и то государство, которое ты освободил своей доблестью и величием духа 4965более, нежели благодаря исходу событий, освободи благодаря развязке: ведь к тебе все сбегутся отовсюду.

5. Посоветуй это же Кассию посредством писем: надежда на свободу только в главных ставках ваших лагерей. Ведь на западе у нас надежные полководцы и войска. Этот оплот юноши 4966до сего времени, я уверен, надежен, но многие так подрывают его, что я иногда страшусь, что он поколеблется. Вот тебе все состояние государства, которое было, по крайней мере, тогда, когда я отправлял это письмо. Я хотел бы, чтобы обстоятельства впоследствии улучшились. Но если будет иначе (да отвратят боги это предзнаменование!), я буду скорбеть за участь государства, которое должно было быть бессмертным. Что же касается меня, то сколько мне остается 4967?

[Fam., XII, 8]

Рим, вскоре после 8 июня 43 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Гаю Кассию.

1. О преступлении и необычайном легкомыслии и непостоянстве своего родственника Лепида 4968ты, полагаю, узнал из актов 4969, которые, как я уверен, посылаются тебе. Поэтому мы, закончив войну, как мы полагали, ведем возобновившуюся войну, и вся наша надежда — на Децима Брута и Планка; если хочешь знать правду — на тебя и моего Брута 4970, не только для прибежища в настоящее время, если — чего я не хотел бы — случится что-либо неблагоприятное, но также для укрепления свободы навсегда.