Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

3. Долабелле, как я вижу, вместе с двумя сонаследниками, по завещанию Ливии, причитается треть, но от него требуется переменить имя 1293. Подлежит рассмотрению с общественной точки зрения , подобает ли знатному молодому человеку менять имя в силу завещания женщины. Но мы это разберем более философски , когда будем знать, сколько приблизительно заключается в трети от трети

4. Ты предполагал, что я до приезда к вам повидаюсь с Помпеем; так и произошло: ведь за пять дней до календ он догнал меня около Лаверния. Вместе приехали мы в Формии и тайно беседовали с восьмого часа до вечера. Ты спрашиваешь, есть ли какая-нибудь надежда на примирение; насколько я понял из длинных и обстоятельных рассуждений Помпея, нет и желания. Он полагает, что если тот 1294будет избран консулом даже после роспуска войска, то произойдет потрясение в государстве и также считает, что тот3, узнав, что против него тщательно готовятся, пренебрежет консульством в этом году и предпочтет удержать войско и провинцию. Но на случай, если бы тот безумствовал, он выражал сильное презрение к тому человеку и уверенность в средствах своих и государственных. Что еще нужно? Хотя мне часто представлялся общий у смертных Арей 1295, все-таки моя тревога облегчалась, когда я слышал, как храбрый, опытный и чрезвычайно сильный авторитетом муж, как государственный деятель , рассуждает об опасностях показного мира.

5. Но мы держали в руках речь Антония на народной сходке, произнесенную за девять дней до январских календ, в которой содержалось обвинение Помпея со времен белой тоги 1296, жалобы по поводу осужденных 1297, угроза оружием. При этом он говорил: «Что, по твоему мнению, будет он 1298делать, если овладеет государством, когда так смеет говорить его слабый и незначительный квестор?» 1299. Что еще? Он, показалось мне, не только не стремится к этому миру, но даже боится его. На основании этого мнения, как полагаю, человека волнует мысль об оставлении Рима. Для меня же самое тягостное — это то, что нужно выплатить деньги Цезарю и отдать на это средства для триумфа. Ведь безобразно быть должником политического противника . Но об этом и многом другом при встрече.

[Att., VII, 9]

Формийская усадьба, конец декабря 50 г.

1. «Каждый день, — спрашиваешь ты, — должен я получать от тебя письмо?». Если у меня будет кому дать, — каждый день. — «Но ты сам уже здесь». — Значит, тогда, когда приеду, перестану. Одно письмо от тебя, вижу я, не вручено мне — то, которое отняли у моего друга Луция Квинкция, раненного, когда он его вез, у надгробного памятника Басила 1300.

2. Итак, подумай, не было ли в нем чего-нибудь, что мне нужно знать, и вместе с тем разреши следующую чисто государственную проблему . Так как необходимо или иметь суждение о Цезаре 1301, в то время как он либо благодаря сенату, либо благодаря народным трибунам 1302начальствует над войском; или убедить Цезаря передать провинцию и войско и так стать консулом; или, если его в этом не убедить, то чтобы состоялись комиции без суждения о нем, причем он это допускает и управляет провинцией; или, если он этого не допускает при посредстве народных трибунов, но все же сохраняет спокойствие, то довести дело до междувластия 1303; или, если по той причине, что суждение о нем не состоится, он приводит войско, — бороться оружием, причем он начинает военные действия либо немедленно, когда мы менее готовы, либо тогда, когда требования его друзей, чтобы суждение состоялось на основании закона 1304, не будут удовлетворены комициями и он все же берется за оружие либо по одной той причине, что суждения нет, либо с добавочной причиной, если народный трибун, препятствующий сенату или подстрекавший народ, будет случайно или заклеймен 1305, или ограничен 1306постановлением сената, или лишен полномочий 1307, или изгнан, или же будет искать убежища у него, заявляя, что он изгнан; и так как, предприняв войну, либо следует удержать Рим, либо, оставив его, отрезать того 1308от подвоза и остальных сил, — то какое из этих зол, одно из которых, конечно, придется испытать, ты считаешь наименьшим?

3. Ты, конечно, скажешь: «Убедить его передать войско и так стать консулом». Дело это вообще такое, что, если он снизойдет на это, ничего нельзя будет сказать против, и я удивляюсь, как это он, не добившись того, чтобы состоялось суждение о нем, когда он удерживает за собой войско, этого не делает. Нам же, как некоторые полагают, более всего следует бояться его консульства. «Но я, — скажешь ты, — предпочитаю так, а не с войском». Конечно, но кое-кто считает это самое «так» большим злом, и против него нет никакого лекарства. «Следует уступить, если он захочет этого». — Представь себе снова консулом того, кого ты видел в первое консульство. — «Но тогда, будучи слабым, — говоришь ты, — он был сильнее, чем все государство». Что ты думаешь теперь? А то, что в его консульство Помпею, несомненно, быть в Испании. О жалость! если самое худшее — это то, что невозможно отвергнуть, и то, за что он, если сделает это, тотчас же приобретет чрезвычайное расположение всех честных.

4. Итак, отбросим то, к чему его, как утверждают, невозможно склонить. Что наихудшее из остального? Уступить ему в том, чего он, как говорит тот же 1309, требует бессовестнейшим образом. И в самом деле, что бессовестнее? Ты удерживал провинцию в течение десяти лет 1310, предоставленных тебе не сенатом, а тобой самим путем насилия и с помощью сторонников; истек срок не действия закона, а твоего произвола; допусти, однако, что закона; постановляют сменить; ты препятствуешь и говоришь: «обсуди вопрос обо мне». Вот тебе наше суждение: начальствовать тебе над войском дольше, чем постановил народ, против воли сената? «Придется сразиться, если не уступаешь». С полной надеждой, как говорит тот же 1311, — либо победить, либо умереть свободными. Если придется биться, то при каких обстоятельствах — зависит от случая, по какому плану — от обстоятельств. Итак, в этом вопросе не беспокою тебя. К тому, что я сказал, добавь, если есть что. Право, я терзаюсь дни и ночи.

[Fam., XVI, 11]

Близ Рима1, 12 января 49 г.

Марк Туллий и Цицерон, Теренция и Туллия, брат Квинт и сын Квинт шлют большой привет Тирону.

1. Хотя мне и недостает твоей своевременной помощи во всех отношениях, тем не менее твое нездоровье огорчает меня не столько из-за меня, сколько из-за тебя. Но раз сила болезни приняла вид четырехдневной лихорадки (так ведь пишет Курий), надеюсь, что ты, приложив старания, даже окрепнешь. Старайся только — и это твой человеческий долг — не заботиться в это время ни о чем другом, кроме наилучшей поправки здоровья. Хорошо понимаю, как ты страдаешь от тоски, но все будет легким, если ты будешь здоров. Хочу, чтобы ты не торопился и избежал тягостной для больного морской болезни и опасности зимнего плавания.