Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

2. Поэтому, если ты каким-нибудь способом даже теперь можешь добиться выхода из окружения, постарайся возможно скорее прибыть сюда, прежде чем к противнику соберутся все силы. Ведь на основании наборов люди не могут быстро собраться сюда, а если бы они и собрались, тебе вполне понятно, насколько можно доверять тем, кто даже не знает друг друга, в войне против легионов ветеранов 1451.

[Att., VIII, 2]

Формийская усадьба, 17 февраля 49 г.

1. Мне приятно все: и что ты написал мне о том, что слыхал, и что не поверил тому, что было недостойно моего внимания, и что привел свое мнение. Я отправил Цезарю из Капуи одно письмо, которым ответил на то, с чем он ко мне обратился по поводу своих гладиаторов 1452, — короткое, но выражающее расположение, не только без поношения, но даже с величайшей похвалой Помпею; ведь этого требовало то мнение, которым я склонял его к согласию. Если он куда-либо послал мое письмо, то я хотел бы, чтобы он выставил его в общественном месте. Второе отправляю в тот же день, когда это — тебе. Я не мог не отправить, после того как и сам он написал мне и Бальб. Копию его тебе посылаю. Полагаю, не будет ничего, что ты осудишь. Если что-нибудь будет, научи меня, как мне избежать порицания .

2. «Совсем ничего не пиши», — скажешь ты. Каким образом лучше избегнуть тех, кто захочет выдумывать? Однако я буду так поступать, пока будет возможно. Тем, что ты мне советуешь помнить о своих действиях, словах и даже писаниях, ты поступаешь по-дружески, и это очень приятно мне, но ты, мне кажется, считаешь в этом деле почетным и достойным меня не то, что нахожу я. Ведь, по моему мнению, ни в одной стране ни один правитель государства или полководец никогда не совершал ничего более постыдного, нежели то, что совершил наш друг 1453. Об его участи я скорблю; он оставил Рим, то есть отечество, за которое и в котором умереть было прекрасно.

3. Ты, мне кажется, не понимаешь, сколь велико это бедствие. Ведь ты даже теперь находишься в своем доме, но против воли самых падших людей не можешь быть в нем дольше. Есть ли что-нибудь несчастнее этого, позорнее этого? Мы скитаемся, испытывая нужду, с женами и детьми. На одного человека, опасно болеющего каждый год2, все свои надежды возлагаем мы, не изгнанные, но вызванные 1454из отечества, которое мы оставили не с тем, чтобы оно было сохранено к нашему возвращению, но разграблено и предано огню. Так многие с нами, не в загородных имениях, не в садах, не в самом Риме, и если они там теперь, то потом не будут. Между тем я — даже не в Капуе, а в Луцерии и вскоре покину морское побережье, буду ожидать Афрания и Петрея 1455; ведь в Лабиене немного достоинства. Здесь ты усматриваешь недостаток его у меня. О себе ничего не говорю, будут судить другие. Каково оно здесь... 1456? Все вы, честные, находитесь и будете находиться у себя дома. Кто тогда 1457не являлся ко мне? Кто теперь со мной на этой войне? Ведь так уже следует называть это.

4. Действия Вибуллия до сего времени величайшие; об этом ты узнаешь из письма Помпея; в нем обрати внимание на то место, где будет отметка 1458. Увидишь, какого мнения о нашем Гнее сам Вибуллий. Итак, к чему клонится это рассуждение? За Помпея готов я с радостью умереть; выше его я не ставлю никого из всех людей; но не так, не в нем, по-моему, надежда на спасение государства. Ведь ты высказываешься несколько иначе, чем обычно, полагая, что следует оставить Италию, если он оставит. Этого я не считаю полезным ни для государства, ни для своих детей, а кроме того считаю и неправильным и нечестным. Но почему: «Следовательно, ты сможешь видеть тирана?». Как будто есть различие, слышу ли я или вижу, или же мне следует искать лучший пример, чем Сократа, который не ступил ногой за ворота, пока были тридцать тиранов 1459. Кроме того, у меня есть особое основание для того, чтобы остаться. О, если бы я когда-нибудь поговорил о нем с тобой! За двенадцать дней до календ, написав это письмо при том же светильнике, на котором я сжег твое, выезжаю из Формий к Помпею; если речь будет о мире, принесу пользу; если о войне, то кем я буду?

[Att., VIII, 12a]

Луцерия, 17 или 18 февраля 49 г.

Проконсул Гней Великий шлет привет консулам Гаю Марцеллу и Луцию Лентулу.

1. Так как я полагал, что разделенные мы не можем ни быть полезными государству, ни защитить себя, я для того и послал письмо Луцию Домицию, во-первых, чтобы он сам прибыл ко мне со всем войском; если он сомневается насчет себя, то чтобы он прислал ко мне девятнадцать когорт, которые совершили переход ко мне из Пиценской области. Чего я опасался, то совершилось: Домиций окружен, причем и сам он недостаточно силен, чтобы укрепить лагерь, потому что мои девятнадцать и свои двенадцать когорт он распределил в трех городах (ведь часть он разместил в Альбе, часть в Сульмоне), и не может выйти из окружения, если бы захотел.

2. Итак знайте, что я в необычайной тревоге. Ведь я жажду избавить от опасности осады стольких и таких мужей и не могу выступить на помощь им, так как, по моему мнению, на эти два легиона 1460, из которых я все же мог собрать не более четырнадцати когорт, — ибо две я послал в Брундисий и не счел допустимым оставлять Канусий без гарнизона на время своего отсутствия, — нельзя полагаться и вести их туда.

3. Так как я надеялся, что мы будем располагать более значительными силами, я отдал распоряжение Дециму Лелию, чтобы, в случае вашего согласия, один из вас прибыл ко мне, а другой отправился в Сицилию с тем войском, которое вы снарядили в Капуе и вокруг Капуи, и с теми солдатами, которых собрал Фавст; чтобы к нему же присоединился Домиций со своими двенадцатью когортами, а все остальные войска были стянуты в Брундисий и оттуда переправлены на кораблях в Диррахий. И вот, так как в настоящее время я отнюдь не более, чем вы, в состоянии выступить на помощь Домицию, ... 1461выходить из окружения через горы, нам не следует допускать, чтобы враг мог подступить к этим четырнадцати когортам, в которых я сомневаюсь, или настигнуть меня в пути.

4. По этой причине я решил (таково, вижу я, мнение Марка Марцелла и прочих из нашего сословия, которые находятся здесь) вести в Брундисий это войско, которое в моем распоряжении. Вам я советую стянуть столько солдат, сколько вы только сможете стянуть, и возможно скорее прибыть туда же в Брундисий. Что касается оружия, которое вы собирались мне прислать, я полагаю, что им следует вооружить тех солдат, которые с вами. Если вы доставите в Брундисий на повозках то оружие, которое останется, то принесете огромную пользу государству. Известите, пожалуйста, об этом наших. Преторам Публию Лупу и Гаю Копонию я пишу, чтобы они присоединились к вам и привели к вам всех солдат, какими они располагают.