Катулл - Лирика Древнего Рима

Их значки уж не раз родине славу несли.

25 Выгнул Иерей наконец ряды двойною дугою,

И отраженных мечей блеск засиял на волнах.

Феб же, Делос забыв, его повеленьем недвижный

(Ветрами гневными был по морю встарь он гоним), 606

Вдруг над кормою возник у Августа; новое пламя

30 Вспыхнуло, трижды сверкнув факела яркой дугой.

Он не принес сюда ни кудрей, текущих на плечи,

Ни черепашьей своей лиры, ни песен любви, —

Ликом таким он грозил Агамемнону, внуку Пелопа,

Мертвых из стана дорян к жадным кострам выводил,

35 С ликом таким он рассек Пифона ползучие кольца, —

Змея (смолкали тогда звуки незлобивых лир).

Ныне он рек: «О ты, блюститель вселенной из Альбы,

Август, ты славой затмил предков троянских своих!

Волны смири: земля уж твоя. Мой лук тебе служит

40 И помогает доспех, плечи гнетущий мои.

Родины страх разгони, которая ныне, о мститель,

За корабли, за тебя к небу возносит мольбы.

Если защиты не дашь, то Ромул, воздвигнувший стены,

Встарь увидал не к добру птиц палатинских полет.

45 Дерзостны весла врагов. Латинскому морю зазорно

Парус царицы терпеть там, где начальствуешь ты.

Да не страшит тебя флот, окрыленный сотнями весел

Вражьих: он морем скользит против желания волн.

Хоть на носу кораблей — кентавры, грозящие камнем,

50 Бревен раскрашенных вид не напугает тебя.

В воине силу крушат иль множат — его побужденья,

В деле неправом из рук вышибет совесть копье.

Срок твой настал; высылай корабли: я, время назначив,

Сам лавроносной рукой Юлия флот поведу».

55 Молвил — и луком своим истощает запасы колчана,

Следом за луком его Цезаря копья блестят.

Рим победил, как Феб обещал; а женщине — гибель:

Сломанный скипетр ее мчит ионийская зыбь.

А с идалийской звезды 607восхищается Цезарь-родитель:

60 «Бог я! Я вижу, моя кровь в твоих жилах течет!»

Следом Тритон вострубил, и дружно морские богини

Все рукоплещут вокруг наших свободных знамен.

К Нилу стремится она, злополучная, в лодке поспешной, —

Лишь бы к ней смерть не пришла в день, предрешенный врагом.

65 Боги судили не так! Жене пройти ли триумфом

Путь, где некогда шел пленный Югурта в цепях?

Феб Актийский воздвиг себе памятник здесь, поразивши

Ныне одною стрелой десять ее кораблей…

Пел я довольно войну: Аполлон победитель кифару

70 Требует, снявши доспех для сладкозвучных стихов.

Светлые ныне пиры да начнутся в приветливой чаще,

Нежные розы теперь с шеи да вьются моей,

Пусть заструится вино, что выжато прессом Фалерна,

Пусть киликийский шафран трижды власы окропит.

75 Пусть у поэтов хмельных вдохновение Муза разбудит:

Вакх, под покровом твоим Феб плодоносен всегда.

Пусть вспоминает один покоренье болотных сигамбров. 608

Славит Мерою 609другой — край твой, о смуглый Кефей.

Третий споет, как позже на мир согласился парфянин:

80 «Рема значки да вернет; скоро отдаст и свои.

Только затем и щадит еще Август колчаны Востока,

Чтобы своим сыновьям эти трофеи отдать.

Радуйся, Красс, если ты под темным песком еще мыслишь:

Можем к холму твоему мчаться мы через Евфрат».

85 Так проведу я всю ночь за чашей, за песней, доколе

День не зажжет над вином яркие стрелы лучей.

Маны не выдумка: смерть не все за собою уносит;

Над похоронным костром бледная тень восстает.

Мне у постели моей явился Кинфии призрак,

Похороненной в конце шумной дороги на днях.

5 Тяжек был сон у меня; о любви погребенной я грезил,

Холод постели моей царственный я проклинал.

Волосы те же у ней, с какими ее выносили,

Те же были глаза; край у одежды сожжен,

Пламенем был опален на пальце берилл неизменный,

10 И омертвила уста влага летейской струи.

Словно живая дыша, как живая она говорила,

Но на бессильных руках пальцы хрустели слегка.

«О вероломный, никто из женщин тебе не поверит,

Спишь ты! Неужто же сон может тобою владеть?

15 Ты неужели забыл проделки бессонной Субуры? 610

И под окном у меня все похожденья свои?

Как то одной, то другой рукою хватая веревку,

Я опускалась по ней прямо в объятья твои?

На перепутьях сходясь, мы честно Венере служили,

20 И согревали плащи нам на дороге постель.

О, молчаливый союз! Его вероломные клятвы,

И не услышавши их, ветер с собой уносил.

Но не оплакал никто моего потухавшего взора,

Будь это ты, я хоть день вымолить лишний могла!

25 Подле меня не дудел на тростинке прорезанной сторож.

Вместо подушки лежал жесткий кусок кирпича.

Разве кто видел тебя на моем погребенье печальным,

Разве слезой ты согрел темную тогу свою?

Если ленился пройтись за ворота, до них бы велел ты

30 Тише носилкам моим шествовать с прахом родным.

Неблагодарный, зачем ты ветров не звал на костер мой?

Нардом зачем не дышал мой погребальный огонь?

Трудно ли было тебе в него ирисов бросить дешевых

Или очистить мой прах, винный разбивши сосуд?

35 Огненной пытке предай Лигдама, 611клеймо ему выжги

(Раб этот, знаю, с вином бледной отравы мне дал);

Хитрой Номаде 612плевки чародейные пусть не помогут:

Вмиг раскаленный кирпич руки ее уличит.

Та, что недавно была всем доступной ночной потаскухой,

40 Пыль поднимает теперь платьем с каймой золотой

И непосильный урок задает той пряхе несчастной,

Что о моей красоте как-нибудь сдуру сболтнет;

Старой Петале за то, что венком убрала мне могилу,

Надо тащить за собой мерзкой колодки ярмо;

45 Да и Лалагу 613секут, скрутив ей косы тугие,

Так как посмела она имя мое помянуть.

Ей переплавить ты дал золотое мое изваянье,

Чтобы приданое дать ей от костра моего.

Но я тебя не виню, хоть того ты и стоишь, Проперций:

50 Долго ведь в книгах твоих власть процветала моя.

Неотвратимых судеб клянусь нерушимым заклятьем. —

Ласков да будет ко мне лай трехголового пса, —

Верной была я тебе. Если лгу, — на могиле гадюка

Пусть у меня зашипит, кости мои тяготя.

55 Знай же, две области есть по ту сторону мрачной стремнины:

В разные заводи там толпы на веслах плывут.

Здесь угоняют валы Клитемнестру распутную, рядом

Волны критянку несут, 614телки принявшую вид.

Вот и другие летят в ладье, обвитой цветами,

60 В край, где под ветром благим розы Элизия спят,

Где и кифары звучат, и медные бубны Кибелы,

Лидии плектром звенит хор митроносный в садах.

Где Андромеда, а с ней Гиперместра — истинным браком

Славные жены — ведут чистосердечный рассказ:

65 Первая плачет о том, что чернели в цепях материнских

Руки и холод скалы плечи безвинно томил.