Плутарх - Сочинения

Именно последнее бросило тень на Солона и уронило его в мнении сограждан: когда он задумал облегчить задолженность и объявить так называемую сейсахфию, 1328что было благовидным обозначением отмены долгов, он поделился своим замыслом с друзьями, а те сделали самый бессовестный поступок — поспешили занять в долг побольше денег, и когда вскоре был обнародован закон, выяснилось, что они уже владеют дорогими домами и большими земельными участками, купленными на те самые деньги; и Солона считали соучастником обмана, когда он сам был его жертвой.

Агесилай, когда друзья докучали ему просьбами, являл несвойственную ему слабость и угодливость, словно Пегас у Еврипида:

Он не только сверх меры усердно помогал друзьям в их неудачах, но казался потатчиком их беззаконий. Так, он спас Фебида, судимого за самовольный захват Кадмеи, заявив, что для действий такого рода приказа не нужно; он выручил Сфодрия, склонясь на любовные просьбы его сына, когда того требовали на суд за дело противозаконное и опасное — нападение на землю афинян, которые тогда состояли со Спартой в дружбе и союзе; наконец, рассказывают о такой его записке некоему царьку: «Если Никий невинен, отпусти его; если виновен, отпусти ради меня; отпусти в любом случае».

Напротив, Фокион даже не пошел в суд, когда зять его Харикл был обвинен по делу о деньгах Гарпала, 1330но только сказал ему при расставании: «Я принял тебя в свойство лишь на честные дела»; а коринфянин Тимолеон, ни увещаниями, ни мольбами не сумев убедить брата отказаться от власти тирана, вошел в заговор, составленный с целью его умертвить. 1331

Не только у алтаря кончаются права дружбы, как сказал Перикл, отказываясь от участия в ложной клятве; должно, чтобы они кончались там, где вопрос стоит о законе, справедливости и государственной пользе, иначе беда будет большая и общая. Пример тому — Сфодрий и Фебид, освобожденные от суда; не в последнюю очередь они вовлекли Спарту в поражение под Левктрами.

С другой стороны, государственная мудрость вовсе не требует, чтобы мы сурово преследовали друзей за малые проступки, и оставляет возможность, обеспечив сначала серьезные нужды государства, помогать другу, заботиться о нем и выказывать ему внимание. Есть такие проявления дружбы, которые не вызывают большой зависти: ты волен предпочесть друга при определении на должность, дать ему почетное поручение или назначить главой безобидного посольства, отправленного засвидетельствовать почтение управителю провинции или призвать другой город к дружбе и единомыслию. Если же требуется совершить нечто многотрудное, но важное и заметное, нужно сначала взять это на себя, а потом привлечь друга в помощники, как это делает Диомед:

в ответ на что Одиссей учтиво возвращает похвалу:

Такие знаки любезности по отношению к друзьям украшают того, кто хвалит, ничуть не меньше, чем того, кого хвалят; а заносчивость, как сказал Платон, 1334— подруга одиночества. Еще можно предоставлять другу участие в благородных делах человеколюбия и побуждать облагодетельствованных восхвалять его и любить, выставляя виновником и советчиком благодеяния.

Когда же друзья обращаются с просьбами худыми и несообразными, отказывать им следует не оскорбительно, а мягко, увещевая и ставя на вид, что такие просьбы несовместимы с их же добродетелью и честным именем. Здесь из всех людей наибольшей похвалы достоин Эпаминонд, который отказал Пелопиду в его просьбе выпустить из тюрьмы одного кабатчика, но тут же отпустил его по просьбе гетеры, сказав при этом: «Есть услуги, Пелопид, которые подружкам испрашивать не стыдно, а — полководцам стыдно». Напротив, резко и заносчиво ответил Катон, когда цензор Катул, его лучший друг и товарищ, просил его за одного человека, подпавшего суду Катона как квестора. «Некрасиво будет, — сказал он, — если тебя, поставленного учить нас, молодых, уму-разуму, выведут отсюда мои прислужники!» Он вполне мог бы, отклоняя просьбу на деле, отнять у слов их грубость и горечь, дабы ясно было, что отказывает он не из желания сделать больно, но по необходимости, руководясь мыслью о законе и праве.

У государственного человека есть также вполне пристойные возможности оказать нуждающемуся другу денежную помощь, поступив наподобие Фемистокла, который, заметив на поле брани труп врага с золотой цепью и золотыми гривнами на шее, сам прошел мимо, но повернулся к другу и сказал: «Возьми, ты же не Фемистокл!» Случаев принести пользу друзьям представится немало: ведь не все — Менемахи. Этому дай вести справедливое, но при этом хорошо оплачиваемое судебное дело, того познакомь с богачом, ищущим управляющего или поверенного, а третьему устрой какой-нибудь выгодный подряд или откуп.

Эпаминонд однажды послал своего друга к некоему богачу, наказав взять с него талант денег; когда богач потребовал объяснения, Эпаминонд ответил: «Потому что он честен, но беден, а ты живешь в богатстве, расхитив достояние города». А про Агесилая Ксенофонт рассказывает, 1335что любимым его делом было обогащать друзей, хотя сам он был к богатству равнодушен.

14. Однако «нет жаворонка без хохолка», по слову Симонида, а государственной деятельности нет без раздоров и распрей, и потому политик должен подумать, как ему вести себя со своими врагами.

Фемистокл и Аристид удостоились от народа похвал за то, что всякий раз, выходя за пределы государства послами или полководцами, оставляли взаимную свою вражду на границе, чтобы вернуться к ней лишь по возвращении. А некоторым более всего нравится поступок Кретины, гражданина Магнесии. 1336Его политическим противником был Гермий, человек не влиятельный, но честолюбивый и высокой души; и вот когда во время Митридатовой войны 1337Кретина увидел, что отечеству грозит опасность, он предложил Гермию принять власть, а сам изъявил готовность идти в изгнание — или, если Гермий полагает, что стратегом лучше быть Кретине, в изгнание придется идти ему, чтобы их честолюбивые раздоры не погубили города. Гермий принял предложение, объявил, что Кретина сильнее его как полководец, и оставил город вместе с женою и детьми; Кретина же дал ему в путь сопровождение и сверх того наделил из своего добра тем, что для изгнанника было полезнее, чем для осажденного, а затем наилучшим образом исполнял обязанности стратега и, против всякого ожидания, спас родной город на краю погибели. Если благородно и достойно звучит слово: