Плутарх - Сочинения

Есть святилища, при входе в которые золото надо оставлять за порогом, а железо вообще не вносят ни в одно священное место. Поскольку же ораторская кафедра есть общее святилище Зевса Советного и Градского, и Фемиды, и Правды, отложи, восходя на нее, всякое корыстолюбие и сребролюбие, этот недуг души, словно железо, пораженное ржавчиной, и отбрось его на ту часть площади, которая отведена торгашам и ростовщикам,

Того, кто способен извлекать корысть из общественных дел, почитай готовым на святотатство, на окрадывание могил, на хищение у друзей, на предательство, на лжесвидетельство; подавая совет, он вероломен, творя суд — нарушитель присяги, исполняя должность — лихоимец, а если сказать все в одном слове, нет такого рода неправды, от которого он был бы чист. Потому и говорить об этом пространнее нет надобности.

27. Что до честолюбия, оно, конечно, повыше полетом, чем любостяжание, но на государственную жизнь имеет действие не менее бедственное; притом оно сопряжено с большей дерзостью, ибо укореняется по большей части не в робких и вялых, но в решительных и пылких душах, да еще волнение толпы часто распаляет его и подхлестывает похвалами, делая вовсе уж безудержным и необорным.

Платон советует 1384с детства внушать молодым людям, что им не пристало обвешивать себя извне золотом или приобретать его, ибо внутри них есть золото, примешанное к составу их душ; как кажется, он имел в виду добродетель, проистекающую из их происхождения и обнаруживающуюся в их природе. Так мы будем умиротворять и наше честолюбие, внушая себе, что в нас самих заключено золото нетленное и неразрушимое, честь истинная, недоступная и недосягаемая для зависти и хулы, возрастающая от помышлений и воспоминаний о содеянном нами на гражданском поприще.

Потому не нужны нам почести, запечатленные в красках, мраморе или бронзе. Мастерство, снискивающее себе похвалу, принадлежит другому; статуи Трубача и Копьеносца 1385делают честь не тем, кого они изображают, а тем, кто их изваял. Катон не разрешил поставить себе статую, хотя в его время Рим уже был ими переполнен. «Предпочитаю, — сказал он, — чтобы спрашивали, почему нет моей статуи, нежели почему есть». В самом деле, подобные почести накликают зависть, и притом в отношении тех, кто еще не получил их, толпа испытывает благодарное чувство, но теми, кто получил, тяготится, словно ожидая от них платы за услугу.

Кто счастливо миновал Сирт, 1386но потерпел кораблекрушение у гавани, того хвалить не за что; так и тот, кто беспорочно ведал казной или налогами, но допустил погрешность в сане проэдра 1387или притана, разбивается, конечно, о высокий мыс, но тонет столь же постыдно. Этих почетных должностей лучше всего не искать, даже избегать; но если порой не так просто отклонить порыв народной признательности и приверженности, надо помнить, что состязание государственной жизни — не такое, какое ведется из-за денег или даров, но это воистину священные игры, где наградой бывает простой венок, где победителю достаточно какой-нибудь надписи или таблички, почетного постановления или той масличной ветви с акрополя, какую получил Эпименид в награду за очищение Афин. 1388Что до Анаксагора, он отверг предложенные ему почести, но испросил, чтобы в тот день года, в который он умрет, детям дозволялось бы играть и наслаждаться свободой от уроков. А семи персам, убившим магов, было даровано для них самих и для их потомков право скреплять завязки тиары спереди; вероятно, такое положение завязок было у них условным знаком, когда они готовились к своему делу. То, как дал себя почтить Питтак, тоже достойно истинного государственного мужа: когда ему предлагали взять от завоеванной им для сограждан земли сколько ему заблагорассудится, он взял лишь столько, сколько отмерил брошенный им дротик; а римлянин Публий — столько, сколько при своей хромоте мог сам распахать за один день.

Да, почести должны являть собою не вознаграждение, а только знак; тогда они будут столь же долговечны, как только что перечисленные, Напротив, ни на одну из трехсот статуй Деметрия Фалерского не успела сесть ни ржавчина, ни грязь, потому что все они были уничтожены еще при его жизни; а статуи Демада переплавили на урыльники. Подобный гнев навлекает не только недостоинство приемлющего, но и чрезмерность самого дара. Поэтому скромная простота есть прекраснейшее и надежнейшее ограждение для любой почести; но все, что огромно, напыщенно и тяжеловесно, быстро рушится, подобно статуям, в расчете которых допущен изъян.

28. Я называл почестями то, что называют все, по Эмпедоклу:

Ибо истинной почестью и любовью, укорененной в сердечном расположении признательных сограждан, государственный муж пренебрегать не будет, и он не презрит славу, «не желая нравиться соседям», как того требовал Демокрит. Даже ласки псов и привязанность коней никогда не бывают в докуку охотникам и лошадникам, напротив, для них и полезно, и приятно, если у животных, с которыми они проводят всю свою жизнь, вырабатывается такое к ним расположение, какое пес выказывал к Лисимаху, а кони Ахилла, согласно рассказу поэта, 1389— к Патроклу. Полагаю, что и пчелам досталась бы лучшая доля, пожелай они только явить тем, кто их кормит и пестует, приязнь и ласку, вместо того чтобы жалить их и раздражать. Ныне же пчел приходится отгонять дымом, а к буйным коням и непокорным псам применяют насилие уздечки и ошейника; но человек дает себя приручить другому человеку единственно по доброй своей воле, когда верит в его доброе отношение и не сомневается в его благородстве и честности.

Потому-то и Демосфен справедливо назвал лучшим ограждением от тиранов недоверие граждан; ведь та часть души, где обитает доверие, дается в обман легче всего.

Из-за того, что Кассандре не доверяли, ее искусство прорицания пропало для сограждан втуне:

Напротив, доверие и расположение сограждан к Архиту 1391и Батту, 1392обусловленные их славой, принесли великую пользу тем, кто пошел за ними. Первое и величайшее благо, проистекающее для государственных мужей из их славы, есть доверие к ним народа, открывающее путь к деяниям; а второе благо — народная приязнь, обороняющая добрых против клеветников и негодяев,

так отгоняет она зависть и уравнивает в возможностях безродного — со знатными, бедняка — с богачами, простого гражданина — с должностными лицами. Если же к приязни присоединятся истина и добродетель, это благоприятный и безопасный ветер для плавания по пучине государственных дел.