Плутарх - Сочинения

Уразумей из примеров, сколь различным бывает расположение народа. Дочерей и жену Дионисия 1394жители Италии убили, предварительно обесчестив, затем сожгли тела и развеяли пепел с корабля по морю. Но когда некий Менандр, справедливо царствовавший в Бактрии, умер в походе, все города совокупно устроили ему погребение, а о его останках возгорелась распря, насилу окончившаяся тем, что каждый город получил по равной части пепла и мог воздвигнуть усопшему надгробный памятник. Далее, когда жители Акраганта избавились от Фалариса, они постановили, чтобы впредь никто не носил голубых плащей, потому что голубые пояса были у телохранителей тирана; напротив, персы, памятуя о горбоносом Кире, по сие время любят горбоносых и считают их самыми красивыми.

29. Итак, самый сильный и вместе божественный род любви есть тот, который возникает у городов и народов к одному человеку по причине его добродетели. Но тот, кто ищет чести от театральных представлений, денежных раздач или гладиаторских боев, находит лишь мнимое подобие чести, схожее с ласками продажной женщины; пока он дарит и угождает, народ не перестает ему улыбаться, но такая слава кратковечна и неверна. Говорят, что погубил народ тот, кто первым его подкупил; а тот, кто первым так сказал, хорошо понимал, что толпа теряет свою силу, когда ставит себя в зависимость от подачек. Но подкупающим стоит поразмыслить над тем, что себя они тоже губят, когда тщатся ценой великих затрат приобрести продажную славу и этим делают толпу уверенной и дерзкой, ибо ей кажется, что в ее власти что угодно дать и что угодно взять.

30. С другой стороны, однако, есть щедроты, которые узаконены обычаем, и здесь, если только наличные средства дозволяют широту, скупиться не должно; толпа больше ненавидит богача, не желающего поделиться своим, нежели бедняка, раскрадывающего народное, ибо в поведении первого видит заносчивость и пренебрежение к себе, а в поведении второго — всего лишь злую нужду.

Итак, когда ты делишься с народом своим достоянием, прежде всего не ожидай себе за это ничего; только в этом случае твоя щедрость подействует на воображение и чувства облагодетельствованных. Далее, тебе нужно во благовремение отыскать приятный и почтенный повод, как-то, в связи с почитанием боярства, располагая народ к набожности. Ведь у толпы является сильное убеждение, что боги и впрямь велики и славны, если даже те, кого она почитает и высоко ставит, столь щедро и усердно пекутся о святыне.

Платон воспретил 1395обучение юношей ладам лидийскому и ионийскому, полагая, что первый возбуждает в душах наших уныние и плаксивость, а второй своей распущенностью разжигает чувственные страсти; так и ты избегай тех зрелищ, которые дразнят и питают либо зверство и кровожадность, либо шутовство и похоть, и если сможешь, вовсе изгони их из города, а если не сможешь, все-таки уклоняйся и спорь с народом всякий раз, как он их требует. Позволяй себе издержки только на зрелища пристойные и целомудренные, имеющие в предмете либо некую благородную и полезную цель, либо по крайней мере невинное удовольствие без вреда и бесчинства.

31. Если, однако, средства твои ограничены и словно бы циркулем размерены по потребностям, нет ни стыда, ни унижения в том, чтобы признать свою бедность и предоставить щедроты людям денежным. Только бы, тщась взять на себя пожертвования для нужд города, не влезать в долги, делаясь предметом жалости и одновременно насмешки; ведь ни от кого не может укрыться, что изнемогающие в таких усилиях принуждены докучать друзьям и угождать заимодавцам, наживая себе ценой таких затрат вместо славы и мощи срам и общее презрение.

Полезно поэтому вспоминать в таких обстоятельствах Ламаха и Фокиона. Последний, когда по случаю жертвенного пира афиняне повторными шумными возгласами звали его войти в долю расходов, возразил, указывая на своего заимодавца: «Стыдно было бы мне давать вам, не возвращая долга вот этому Калликлу!» Ламах же всякий раз включал в отчеты о своих походах издержки на приобретение для него самого сапог и плаща. А фессалийцы постановили выдавать Гермону, 1396по бедности не принявшему какую-то должность, на каждый месяц по мере вина и на каждый четвертый день по два четверика ячменя. Итак, признаться в своей бедности отнюдь не позорно, и бедняки в наших городах могут иметь не меньше влияния, чем устроители пиршеств и зрелищ, лишь бы их нравственные качества давали им общее доверие и право свободно возвысить голос. Важнее всего владеть собою: пеший пусть не идет в долину биться с конными, а бедняк пусть не пускается в дела по устройству ристаний, хоров и угощений, состязаясь с богачами о славе и владычестве.

Если с кем меряться силами, так с тем, кто неизменно стремится вести город силою слова сообразно с добродетелью и разумом, являя не только благородство и строгость, но также обаяние и привлекательность, «что Крезова злата желаннее». Честный человек — не то же, что заносчивый или докучный, а целомудренный — не тот угрюмец, о котором сказано:

Нет, он прежде всего ласков и доступен для всех, кто желает с ним беседы и общения, и дом его всегда отворен нуждающимся, как гавань спасения; его заботливость и человеколюбие видны не только в делах, но и в том, как он сострадает чужим неудачам и радуется чужим успехам. Он не позволяет себе быть согражданам в тягость, не переполняет бань множеством явившихся с ним слуг, не захватывает лучших мест в театрах, не мозолит людям глаза вызывающей роскошью, но одевается как все, живет как все, не допускает ничего из ряда вон выходящего ни для своих детей, ни для своей жены, ибо его воля — быть гражданином с гражданами и человеком с людьми.

Далее, он предоставляет себя во всеобщее распоряжение как искреннего советчика, безмездного поверенного, доброжелательного посредника в спорах между супругами и друзьями. Уж он не станет проводить на ораторской кафедре или трибуне малую часть дня, чтобы остальное время изыскивать выгодные денежные дела

Все его заботы и труды сполна отданы народным нуждам и государственным делам, которые для него не докука и не повинность, как для многих.

Этими и подобными своими свойствами он привлечет к себе приязнь и преданность простых граждан, видящих, что в сравнении с его умной попечительностью все искательства и обольщения других лживы и мнимы. Некогда льстецы Деметрия не находили возможным именовать других царями, но называли Селевка — начальником над погонщиками слонов, Лисимаха хранителем казны, Птолемея — начальником над кораблями, Агафокла — управителем островов; так и народ, даже если случилось ему поначалу отвергнуть мужа доброго и разумного, в конце концов, распознав правдивость его нрава, его одного признает за государственного деятеля, гражданского вождя и правителя, а прочих и считает, и называет — одного хорегом, другого — устроителем пиршеств, третьего — гимнасиархом. В свое время пир давал Каллий или Алкивиад, но слушали все Сократа и глядели на Сократа; так при здравом порядке государственных дел раздачи устраивает Немений, пиршества учиняет Лих, хорегию исправляет Никерат, но правят государством и водят войска Эпаминонд, Аристид и Лисандр.