Герод - Учитель

Метротима
Ламприск, пусть над тобой любезных муз будет
Благословленье, да и вкусишь ты в жизни
Всех радостей, – лишь эту дрянь вели вздёрнуть
На плечи и пори, да так пори, чтобы

Душонка гадкая лишь на губах висла!
Он разорил меня дотла игрой вечной
В орлянку… Бабок, вишь, ему мало! –
На горе мне, Ламприск, шагает он шире!
Небось не скажет он, где дверь его школы,

Куда тридцатого (ах, что ему!) деньги
Вносить должна, хотя бы, как Наннак, [1]выла.
Зато игорный дом, притон рабов беглых
И всякой сволочи, он изучил твёрдо –
Покажет хоть кому! – А вот доска эта,

Что каждый месяц я усердно тру воском,
Сироткой бедною лежит себе тихо,
И ножки ложа – той, что у самой стенки,
Пока он не посмотрит на неё волком
И воск не соскребёт, не написав делом.

Вот бабки – те лежат в мешочках иль сетках,
Лоснясь, как банка, что для масла нам служит.
Он ни аза не разберёт в письме, если
Ему не повторить, ну раз с пяток, буквы…
Да вот третьёводни старик отец начал

С ним по складам читать и имя взял «Марон», [2]
А он из «Марона» – мудрец, одно слово! –
И сделай Симона… [3]Но тут себя дурой
Я назвала: ему б ослов пасти надо,
А я-то грамоте его учить стала,

На чёрный день подспорье чтоб иметь в сыне!
Заставим иногда, я да отец, старец
Полуслепой, полуглухой, прочесть вслух нам
Из драмы монолог – к лицу оно детям! –
Он и давай цедить, совсем как из бочки

Дырявой: «Стре-ло-вер-жец… А-пол-лон» – «Слушай, –
Скажу ему, – хоть в грамоте слаба бабка,
Но и она, и первый встречный раб это
Тебе прочтут». А как поприналечь больше
Попробуем, он иль через порог дома

Три дня ступить не хочет, но свою бабку,
Старуху, что уж в гроб глядит, вовсю мучит,
Иль, ноги вытянув, сидит и вниз с крыши,
Как обезьянка, смотрит. Верь, нутро ноет
При виде этого! Но мне не так жалко

Его, как крышу, что хрустит под ним, словно
Печенье сладкое… А завернёт холод –
Тогда обола полтора, хоть плачь, мне же
За черепицу каждую платить надо.
Как все жильцы твердить начнут в один голос:

«Не без греха тут Метротимы сын, Коттал»,
Тут не разкроешь рта, – ведь их слова – правда!
А посмотри, как измочалил он платье,
Бродя по лесу, – делосский [4]впрямь рыбак с виду,
Что жизнь свою влачит среди невзгод моря.

Зато и звездочёт не знает так точно
Седьмого и двадцатого, [5]как он… Даже
И сон его неймёт среди мечты праздной
О днях, когда у вас занятий нет вовсе!
Ламприск, коль хочешь ты от этих муз счастья

И радости, – ему как следует всыплешь!

Ламприск:
Просить тебе не стоит: без твоей просьбы
Получит он своё… Где Эвфий мой? Где же,
Где Филл и Коккал? Ну, поднять его живо
На плечи! Или, как Акесею, вам надо

Луны дождаться полной? [6]Вот, хвалю, Коттал!
Не хочешь бабки ты уж загонять в ямку,
Как эти мальчики! Уж ты в притон ходишь!
Ты с голытьбой в орлянку там играть начал!
Я сделаю тебя скромней любой девы,

И, коль на то пошло, не тронешь ты мухи!
А где мой едкий бич, где бычий хвост, коим
Кандальников и лодырей я всех мечу?
Подать, пока не вырвало меня желчью!

Коттал:
Ламприск, ну миленький, ну ради муз этих

И бороды твоей, и Коттиды жизни,
Не едким бей меня, – ты бей другим лучше!

Ламприск:
Нет, дрянь ты, Коттал! Выхвалять тебя даже
Торговец бы не стал; не жди хвалы также
И в той стране, где железо грызут мыши!

Коттал:

А сколько, сколько дать ударов ты хочешь,
Ламприск?

Ламприск:
Я не при чём – ты мать спроси лучше!

Коттал:
Дадут мне сколько мать? В живых оставь только!

Метротима:
А столько, сколько вынесет твоя шкура!

Коттал:
Ой, перестань, Ламприск!

Ламприск:
Ты перестань тоже,

Свои проказы брось!

Коттал:
Ламприск, но я больше
Не буду… никогда… порукой мне музы!

Ламприск:
Да что за голосок, – откуда он взялся!
Коль ты не замолчишь, смотри, я кляп вставлю!

Коттал:
Молчу… молчу! Ой, ты не убивай только!

Ламприск:

Эй, Коккал, отпустить его!

Метротима:
Ламприск, надо
Не отпускать, а драть, пока зайдёт солнце!

Ламприск:
Да он змеи пестрей! И всё же за книжкой
Безделицу – ударов двадцать, не больше –
Получит он, хотя бы вдруг читать начал

Складней, чем Клио… [7]Вот оно как! – в улей
С опаскою протягивать язык надо!

Метротима:
Надумала – про всё я передам старцу,
Когда домой вернусь, и принесу цепи
Ужо к тебе, Ламприск… Богини пусть смотрят –

Враги его, – как станет он в цепях прыгать!