Цзи Юнь - Заметки из хижины Великое в малом

Пу Сун-лин заставляет своих сверхъестественнных персонажей целенаправленно вмешиваться в жизнь людей, чтобы помочь слабому, наказать негодяя или жестокого правителя. Сверхъестественные силы в новеллах Пу Сун-лина выполняют то, чего не делают общество и власти. Фантастика, таким образом, корректирует действительность и способствует раскрытию несовершенства современных писателю общественных порядков, она является единственной возможной формой выражения настроений, мыслей и чувств писателя. За чудесами, изображаемыми Пу Сун-лином, скрывалось острое социальное содержание, страстное обличение социального строя. Акад. В. М. Алексеев писал: «Тот факт, что сборник новелл Ляо Чжая оставался в рукописи не менее 60 лет, и самый стиль его предисловия, определенно чего-то не договаривающий, убеждают меня в том, что Ляо Чжай писал свои новеллы в обстановке, где на свободную мысль было явное гонение, где каждый намек на создавшееся положение, столь обыкновенный в речи негодующего патриота, был бы сочтен за преступление, грозившее смертью» [76] В. М. Алексеев, Трагедия конфуцианской личности и мандаринской идеологии в новеллах Ляо Чжая, — «Известия АН СССР», отделение общественных наук, вып. 6, 1934, стр. 444. .

В отличие от Пу Сун-лина Цзи Юнь мыслит не социальными, а этическими категориями, поэтому в его рассказах сверхъестественные существа исправляют не нарушение социальной справедливости, а испорченные нравы. Лисы у него издеваются не над чиновниками вообще как представителями определенной социальной категории, а над определенным конкретным человеком, забывшим о своем долге, или чванящимся своим положением, или злоупотребляющим им.

Лисы — частые гостьи в рассказах Цзи Юня и ведут себя по-разному: в дидактических рассказах их действия обусловлены известной логикой — они направлены на улучшение нравов людей; в рассказах недидактического характера лисы проявляют различные особенности, разные качества, часто они подражают людям, причем далеко не всегда хорошим. Лиса, бьющая своего малыша, не желающего учиться; лиса, резко спорящая с ученым о понимании текста стихотворения; лиса, нарушающая договор, заключенный ею с человеком, и объясняющая свой поступок тем, что и среди людей есть много обманщиков; лиса, избивающая своего мужа, ворующая у вора-человека вино, — все эти лисы кажутся реальными в большей степени, чем те, которые в других рассказах Цзи Юня карают развратников, отказываются дружить с сутяжниками или помогают добрым людям.

Цзи Юнь придает своим фантастическим персонажам черты реальных людей для того, чтобы читатель поверил в рассказываемые им истории. Рассказы Цзи Юня строятся как изложение происходившего в действительности, и все черточки реального быта, нравов устремлены к этой единственной задаче — установлению достоверности [77] Создается нечто вроде «вранья с подробностями», подобное тому, какое мы находим в произведениях ранних английских просветителей (например, у Дефо, дающего точные даты, точные географические координаты, воспроизводящего корабельные команды, приводящего детальный перечень предметов, спасенных Робинзоном с корабля, описывающего точную технологию изготовления лодки и т. п.), где обилие подробностей должно убедить читателя, что рассказываемая история действительно имела место в жизни. . В то же время многие рассказы Цзи Юня как бы расшатывают рационалистическое представление о мире и доказывают, что не все в нем познаваемо разумом, что существуют странные и загадочные явления и события, объясняемые только верой в сверхъестественное, только иррациональным порядком. Фантастическое, ирреальное смешивается с реальным, как бы подчеркивая «неправильность», несоответствие идеалу действительного мира, действительных отношений между людьми, нуждающихся в улучшении.

Цзи Юнь, ученый-рационалист, не разделял мистифицированного представления о мире, присущего авторам древних рассказов о чудесах, служивших ему литературными образцами [78] Лу Синь, Полное собрание сочинений, т. 8, стр. 346. . Но читатель, которому он адресовал свои рассказы, верил в призрачный мир, наделенный сверхъестественными существами, законы поведения которых человечеству недоступны [79]. Для необразованного человека обитатели этого мира были так же реальны, как живущие рядом с ним люди. И Цзи Юнь рассказывает ему об этих удивительных существах, ссылаясь при этом как на свидетелей, поведавших ему о том или ином странном происшествии, на влиятельных и авторитетных лиц. Но в его рассказах логика поведения сверхъестественных сил становится ясной: они карают дурных людей и награждают добрых, они видят все, что делают люди, и даже знают то, что человек задумал втайне от всех. А раз духи видят каждого человека буквально «насквозь», то люди должны об этом помнить и вести себя как следует.

Основная идея рассказов Цзи Юня, проходящая через все его сборники с первой до последней страницы, являющаяся единым идейным стержнем «Заметок из хижины Великое в малом», — это идея добра, которое должно победить зло, идея силы нравственного примера, который должен направить ошибающихся или совершающих проступки людей. В предисловии к первому сборнику Цзи Юнь указывал, что он записывал все, что видел и слышал, не только чтобы развеять скуку, но и потому, что «беседы на улицах и разговоры в переулках могут оказаться полезными для моральных оценок», т. е. он ставил перед собой ту же задачу, какая стояла перед Конфуцием, когда он составлял Чуньцю , — вынесение оценок историческим событиям и историческим деятелям, — но судил Цзи Юнь не историю, а своих современников.

В предисловии к четвертому сборнику Цзи Юнь пишет: «...основная моя цель... постоянно помнить о том, что является добром, что злом, что правильным и что ложным».

И в последнем рассказе всей коллекции (№ 1193) говорится: «Главное — не утратить честность, хотя немного сохранить способность к нравственным оценкам и предостережениям, не путать правильного с ложным...».

Знаменательно в этом смысле и само название коллекции — «Заметки из хижины Великое в малом»: писатель как бы говорит этим названием, что в малых эпизодах, случаях, житейских мелочах сказывается великая система разумно, целесообразно устроенного мира и что в миниатюрах, маленьких рассказах, мелких заметках кроются великие нравственные законы. Рассказывая о малом, он раскрывает многое и великое по своей значимости. Он сам раскрывает читателю свой литературный прием, дублируя устройство мира людей показом мира нечисти, заставляя каждый пример иллюстрировать это устройство, каждый рассказ стать звеном в цепи иллюстраций и доказательств.