Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

А теперь наливает вино искрометное
Юный перс в одеяньях из тонкого льна.

Длинногорлый кувшин схож с газелью прекрасною,
Как в одежды, завернут в кусок полотна.

Плененные люди из племени асад
Богатств не вернут и шатров не украсят.

Где сладкие вина, верблюдов стада?
Нагрянуло горе, настигла беда.

К чему проклинать их? Сражайся, как воин,
Но гнев беспощадный тебя недостоин.

В долины со всех долетают сторон
И вопли, и плач, и отчаянный стон.

Несчастные ищут приюта и крова.
Кричат в их жилищах разрушенных совы.

Ты вольных людей покорил, поборов,—
Они навсегда превратились в рабов…

Когда восставшими отец твой был убит,
Ты грозно предрекал, что гибель нам грозит.

Обманывая всех, постыдно лгал не ты ли,
Что наших воинов войска твои побили?

По Худжру плачешь ты, по сыну Умм-Катам,
Но не сочувствуешь ты почему-то нам.

Чтоб дело правое нам отстоять свое,
Мы каждого копья точили острие.

В защиту прав своих восстали мы, утратив
Так миого и друзей, и близких, и собратьев.

Мы полчища твои разбили наконец,
Но ты еще не знал, что твой убит отец…

Рубили мы сплеча врагов — не потому ли
Коней они назад в смятенье повернули?

Пока твой честен путь, пока чиста душа,—
Одежда на тебе любая хороша.

Но если, ослабев, споткнулся ты и пал,—
Тогда не жди любви, ничьих не жди похвал.

Быть может, мало нас, но дело не в числе:
Возвышенных людей немного на земле.

Число умножится — наследникам своим
Мы жажду подвигов теперь передадим.

Те, что приходят к нам, от бед ища защиты,—
Их славные дела не будут позабыты.

И крепость наша всех скрывает и хранит,
Уставших от невзгод, напастей и обид.

Та крепость под землей всегда укроет нас,
Хотя она до звезд вершиной вознеслась.

Не правы племена и амир и салул,
Стыдясь, что пал герой и вечным сном уснул.

Нет, гибель хороша в бою, в смертельной схватке,
Героя путь всегда крутой и слишком краткий.

Погибель воину в сраженье не страшна,
Но за убитого заплатит враг сполна.

Чтоб нас сразить, нужны и сила и бесстрашье,—
Лишь острые мечи срубают жизни наши…

Дождя весеннего мы чище и щедрей,
Здесь слабых и скупых ты не найдешь людей.

Мы разные порой выслушиваем мненья,
Но в правде наших слов не может быть сомненья.

Не гаснет никогда наш светлый огонек,
Чтоб странник отдохнуть у нас спокойно мог.

Нас в битве враг узнал жестокой и кровавой,
Когда наш гордый род мы увенчали славой.

И в бегство наглецов мы обратили вдруг,
Ударами мечей ломая сталь кольчуг…

Разве ты средство такое нашел,
Что ниспровергнет судьбы произвол,

Времени сможет осилить законы?
Или ты бредишь, гордец ослепленный?

Разве не все исчезает, как дым,
Разве хоть кто-то судьбой не гоним?

Где Сасанидов начальник, Хосрой {56} 56 Хосрой. — См. прим. к стр. 79 (см. коммент. 48 — верстальщик) . ?
Где же Шапур {57} 57 Шапур — имя нескольких сасанидских царей в Иране; из них самый знаменитый — Шапур II Великий (309–379). , несравненный герой?

Рума правители гордые где же?
Их вспоминают все реже и реже…

Хадр {58} 58 Хадр — город на Тигре, разрушенный наводнением. , этот город за гранью оград,
Смыли, разрушили Тигр и Евфрат {59} 59 Тигр и Евфрат — реки в Ираке. .

Что же осталось? Руины и тлен…
Совы летают у мраморных стен.

Замка Хаварнака {60} 60 Хаварнак — замок в Ираке возле Хиры. мудрый хозяин
Понял, что мир ненадежен, случаен.

Может ли радовать пышный дворец.
Если погибнет и он наконец?

Те, что сокровища здесь накопили,
Разве не будут в холодной могиле?

Тщетны и слава, и власть, и успех
Тленье в земле неизбежно для всех.

Все пролетает, проносится мимо,
Словно листок, ураганом гонимый..

Мой хлеб съедает нищий и голодный,
А ты скупой, ты сытый и дородный,

Я становлюсь все тоньше и худей.
Но на земле, от засухи бесплодной,