Array Имруулькайс - Арабская поэзия средних веков

Из рода Усамы умельцев не счесть,
И стрелы твои оперили они,
На Хариса поднял во славу и честь
Ты лучников смелых, Аллах их храни!

А всадники рода для конных атак
Тебе пригоняли поджарых коней.
Ты вспомни, властитель, Сарсар и Хашшак,
И храп скакунов в полумраке ночей.

Но жаль, что Усамы род нынче не тот:
Где верность присяге, где верность мечу?
Юнцами теперь возглавляется род,
А эта забота им не по плечу.

И хоть благородства в крови еще след
Хранят они, словно наследственный знак,
Присущей арабам в них выдержки нет,
И каждый их шаг — опрометчивый шаг.

Ты будь снисходителен к ним, как пророк,
Создатель прославленной книги из книг.
Хочу, чтоб пророка великий урок
Сегодня в душе твоей снова возник.

Людей, что корыстно примкнули к нему,
Внял просьбам пророк в стародавние дни,
И неправоверным вернул потому
Все то, что в боях потеряли они.

Джафар ибн Киляба предавшие род
Решили в чужие податься места,
Но беды обрушил на них небосвод,
И ринулись вспять беглецы неспроста.

Мечом укротивший рычание льва,
Деянием — разума славь торжество:
Повинно склонившаяся голова
Пускай не падет от меча твоего.

И давние распри к чему вспоминать
Тебе, доказавшему силу в бою,
Ты родичей грешных прости и опять
Возьми, государь, под защиту твою!

Чем больше притоков, тем в мире славней
Поток, преисполненный царственных вод,
Чем острой стрелы оперенье плотней,
Тем дальше ее поднебесный полет.

О Малик, засватать мою похвалу,
Явив благородство, сумел ты один,
Хоть эта невеста любую скалу
Затмит неприступностью в царстве вершин.

Мое восхваление — мысли дите,
А мысль шлифовалась мной, словно янтарь.
Как девушку в девственном блеске ее,
Касыду мою ты прими, государь!

Родит тебе славу, как дочку, она,
Плененных дарует тебе без войны.
И Юной пребудет во все времена,
И, как новолунье, полна новизны.

Прекратите подавать, если вправду вы друзья,
Укоризны воду мне, меру всякую забыв.
Окружен любовью я, а влюбленным искони
Слаще меда горечь слез.

Ночь клубила облака, приспустив, как флаги, их,
Молнии пронзали тьму, чтобы утренней порой
Мускусом благоухал каждый плод в садах густых
И восточный ветерок свежесть камфарную нес.

Распустили небеса, словно нитяной клубок,
Тучу каждую затем, чтоб расшить луга окрест,
Как велит весенний срок, яркой радугой цветов,
Йеменским плащам под стать.

Нынче утром молодым пью я старое вино,
И чистосердечен круг собутыльников моих.
Я заздравно в кубки их лью желания на дно,
Власть даруя заодно над весельем и слезой.

Кубок всаднику под стать, оседлавшему ладонь,
Вдаль из сердца пусть печаль этот всадник увезет,
Только был бы верен конь и достоин всадник был
Строк, рожденных в честь него.

Отрезвляющей водой постарались неспроста
Грозный норов мы смирить стародавнего вина.
Добродушным став, вино, чья искрится чистота,
Кружит головы нам всласть, красноречьем наделив.

Может разумом людским управлять в похмельный час
Пузырьков шипучий ток, как властительный глагол
Именами всякий раз управляет, чтоб придать
Им винительный падеж.

Хоть степенною водой мы ослабили вино,
Осторожно все равно с ним, друзья, общаться след.
Волю дашь ему — оно может, улучая миг,
Нас мертвецки уложить даже у чужих ворот.

Утверждает мудрый Джахм {157} 157 Джахм… — Имеется в виду известный богослов Джахм ибн Сафваи ат-Тирмизи ас-Самарканди, основатель богословско-юридической школы Джахмийя. Был убит в Хорасане во время восстания против Омейядов в 745 году. , что вино старей, чем плоть,
Что по возрасту оно ровня духа под луной
И основой всех основ до скончанья века вплоть
Представляться будет нам.

Полный кубок наклонив, ты вино из кубка пьешь,
Излучает кубок свет, огненно прильнув к губам.
Впрямь с жемчужиной он схож — раковиной, что бела
И беременна опять красным яхонтом притом.

Я привязанность пронес к другу сквозь гряду годов,
Для меня разлука с ним нестерпима и горька.
И пространство одолеть ради дружбы я готов,
Как пустыню караван.

И к тебе, друг Ибн Хассан, проникаюсь все сильней
Я любовью и твои славлю добрые дела.
Благосклонностью своей вдохновляешь ты меня,
Птиц надежды даровав небесам моей судьбы.

Эти птицы поднялись до созвездия Плеяд,
Хоть убежища ищу я в подножии горы.
И за милости тебя пусть сады благословят
Красноречья моего.

Грянут добрые дела пусть словам твоим вослед,
Словно за помолвкой весь оговоренный калым.
И тебе я, как поэт, шлю, Мухаммед ибн Хассан,
Первому свои стихи, что, как знамя, поднял я.

Весть, которую принес
Победитель на мече,
Достовернее, чем весть,
Что начертана пером.

Лезвие меча бело
И быстрее черных букв
Может, истине служа,
Все сомнения отсечь.

Об искусстве побеждать
Смелых копий острия
Могут людям рассказать
Больше, нежели слова.

Что предания? Они
Вымысел досужих уст.
Кто начнет их проверять,
В этом убедится сам.

И когда звезда с хвостом
Появилась в небесах,
Стали бедами пугать
Предсказатели народ.

Нам астрологи твердят,
Что судьба людей и царств
Всякий раз зависит лишь
От расположенья звезд.

Если вправду это так,
Значит, звезды в небесах
Знали, что возьмешь, халиф,
С боем град Аморий ты.

Значит, ведали они —
И заранее притом,—
Что перед тобою ниц
В храмах идолы падут.

Ты победу одержал!
Как же не венчать ее
Ожерелием стихов
Или речью золотой?

Благодатный дождь, грядя,
Рассыпая серебро,
В честь победы обрядил
Землю в новую парчу.

С боем град Аморий взяв,
Славой венчанный халиф,
Ты наполнил в эти дни
Нас надеждою благой.