Михаил Роттер - Ци-Гун Пяти зверей: правда и сказка

Думаю, студенты любили лекции Сергея Михайловича. Был в них, правда, один недостаток: не всегда было понятно, о чем он говорит. Кстати, может, это достоинство и делал он так для того, чтобы заставить меня подумать. Во всяком случае, все эти разговоры я слушал с большим интересом, хотя пока не был точно уверен, что понимаю, к чему все это. Но это не важно, в любом случае запоминаются профессорские лекции хорошо. А когда надо будет, он объяснит мне, в чем дело. Только мне кажется, что я уже знаю, что он хочет сказать: основа у всего одна и простая.

А профессор тем временем продолжал:

– Все это я к тому, чтобы ты понял, что есть множество разновидностей Пяти зверей, причем все они хорошие, все правильные, все они не лучше и не хуже того Ци-Гун, что я тебе передам. Если не будешь забывать правило «руль – три педали», то привыкнешь за всей внешней мишурой и суетой видеть всегда основу. А она никогда не бывает сложной, я бы даже сказал, что она может быть только совсем простой. Так и с нашим Ци-Гун: много вариаций – один фундамент. Чтобы ты не путался и не был введен в заблуждение, я тебе расскажу о некоторых интересных вариациях этого Ци-Гун.

Например, очень известен Ци-Гун Пяти зверей (иногда его называют игрой Пяти зверей), который, согласно легенде, был создан великим лекарем Хуа То, жившим во втором веке. Говорят, что в молодости он обучался системе Дао-Инь у даосских магов, бессмертных небожителей, которых встретил, когда заблудился высоко в горах. Также легенды гласят, что мастерство Хуа То было таково, что он «сердцем чувствовал», какую дозу лекарства надо дать пациенту, никогда при этом не ошибаясь. Если ни лекарства, ни иглоукалывание не помогали, Хуа То прибегал к хирургическому вмешательству. Это было совершенно вне тогдашней традиции, потому что эта самая традиция строжайшим образом предписывала не нарушать целостность тела. Для анестезии во время операции Хуа То впервые в китайской лечебной практике применил обезболивающее средство. Сейчас никто не может сказать, из каких даосских галлюциногенов он его делал, но, скорее всего, основой было вино, сдобренное коноплей и белым индийским дурманом. В результате приема этого средства человек становился подобен мертвому либо пьяному. Думаю, многим нынешним любителям выпивки и «травы» такое «лекарство» пришлось бы по вкусу.

Судьба самого Хуа То была печальна. Его слава достигла ушей полководца и правителя Цао Цао, мучившегося от постоянных головных болей. Даже Хуа То был не способен полностью излечить болезнь такой тяжести, он мог с помощью игл лишь на время облегчать состояние вельможи. Когда однажды Хуа То уехал навестить больную жену, страдавший в его отсутствие от боли Цао Цао приказал схватить лекаря и казнить. Перед смертью Хуа То написал трактат, в котором изложил основы своего искусства, однако тюремщик побоялся принять от него свиток и Хуа То в негодовании собственноручно сжег это бесценное сочинение (по другой версии, трактат сжег стражник, испугавшийся наказания). Но свой Ци-Гун Пяти зверей (нечто вроде особого типа «танцев») Хуа То успел ранее передать своему ученику Фан А, благодаря которому этот «танец» дошел до наших дней. Наверняка не в исходном виде, потому что существуют десятки его модификаций, но дошел.

Хуа То считал, что правильное, мягкое, «не чрезмерное» движение, согласующееся с принципами естественности, – это основа жизни. Оно помогает переработать Ци, полученное из пищи, способствует току крови и потому болезни трудно возникнуть. В случае же если человек все-таки заболевал, Хуа То советовал проделать игру какого-то животного, веселиться до пота, чтобы лицо порозовело, тело стало легким и появился аппетит.

В те древние времена Пять зверей в сочетании с иглоукалыванием, прижиганием и диетой представляли собой не только (и не столько) оздоровительную систему, но и метод воспитания «истинного человека» («человека Дао»), который, упорядочивая свое тело, упорядочивает всю Вселенную. Но те времена прошли давным-давно и то, что нам осталось, представляет собой сильно «усеченную версию», что, кстати, возможно, и к лучшему, ибо ни у кого из нас не хватило бы ни времени, ни терпения на полную практику.

Комплекс Пяти зверей впервые упоминается в книге «История Трех Государств», в главе «Биография Хуа То», написанной неким Чэнь Шоу, жившим в III–IV веках. В этой книге сказано следующее: «Хуа То создал набор упражнений под названием Игры Пяти зверей (тигра, оленя, медведя, обезьяны и журавля), предназначенный для излечения от болезней».

В общем, такой «зоопарк», в котором дружно сосуществуют, поддерживая друг друга, тигр, олень, медведь, обезьяна и птица. Хотя, конечно, как в любой древней традиции, есть и «вариации на тему» (например, наши, уданские Пять зверей, где «живут» дракон, тигр, леопард, змея и журавль). Каждому обитателю из «зверинца Хуа То», как это принято в любой порядочной сказке, будь она хоть восточная, хоть западная, приписывается свой собственный характер. Я мельком расскажу тебе про них, чтобы ты представлял, с кем имеешь дело. Итак, сначала звери Хуа То.

Тигр – это прирожденный охотник, активный в любое время суток. Правда, обычно он охотится утром, вечером и ночью, днем же чаще спит в логове. Он бесстрашен (легко ему быть бесстрашным с такими-то зубами, когтями и силой) и молчалив, потому что без причины голос подает редко, рычит он только в ярости или нападая на добычу. Тигр имеет привычку ходить по следам и тропам оленей, кабанов и других крупных зверей. Преследуемое животное тигр настигает несколькими огромными прыжками, но никогда не преследует добычу долго, потому что он воин, а не бегун.

Он одновременно силен и мягок, он, как истинный кот (правда, очень большой), «ходит, где вздумается, гуляет сам по себе», он бродит по лесам, перепрыгивает через ручьи и поднимается к горным вершинам, он хорошо плавает и в жару с удовольствием купается. Впрочем, холод ему тоже нипочем, он очень вынослив к низким температурам. Развлекаясь, тигр обдирает когтями кору деревьев, вытягиваясь при этом всем своим могучим полосатым телом.

Олень в отличие от одиночки-тигра – это стадное животное. Он грациозен, движется очень легко и плавно, он пуглив и всегда насторожен. По жизни олень – постоянная потенциальная жертва, но его «жертвенность» приучила его быть всегда внимательным, пребывать в постоянном осознании, жить «здесь и сейчас», смотреть, слушать и всегда знать, что происходит вокруг него. Но когда поблизости все спокойно, олень не прочь поразвлечься, поиграть со своими сородичами, помериться с ними силой и ловкостью. В брачный сезон игры заканчиваются и дело доходит до серьезных боев. Тут олень забывает о своей изысканной и утонченной грации и пускает в ход все: рога, копыта, зубы.