Муслихиддин Саади - Гулистан

— Сын мой, — молвил учитель, — ты попроси об этом другого, так как мои глаза взирают на тебя с любовью, беру небеса в свидетели, я не вижу в тебе ничего, кроме добродетели!

Помню я, как однажды ночью вдруг зашел ко мне дорогой друг. Я так порывисто вскочил с места, что невольно погасил рукавом свечу.

Присел он и начал журить меня:

— Я узнать хочу, почему, увидев меня, ты тотчас же погасил свечу?

— Два смысла в этом, — ответил я, — во-первых, мне показалось, что взошло солнце, и, во-вторых, мне вспомнились мои собственные стихи:

Некто сказал своему другу, с которым долго не видался:

— Где же ты был, мне так хотелось тебя видеть!

— Лучше скучать по своему другу, чем томиться в его обществе! — ответил он.

Если возлюбленная приходит к тебе с подругами, то, значит, она собирается мучить тебя неблагородно, ибо ваша встреча от ревности и зависти не будет свободна.

Помню я, в минувшие дни мы с моим другом жили в согласье, словно два ореха в одной скорлупе. Как-то нам пришлось разлучиться. Через некоторое время друг мой возвратился и стал укорять меня:

— За это время ты не послал мне ни одного гонца!

Я ответил:

— Мне было бы завидно, если бы взгляд гонца светом твоей красоты был озарен, когда я был ее лишен! — ответил я.

Видел я одного ученого, одной особой плененного; тайна его вышла из-под покрова. Он терпел от друга много обид, но все стойко переносил. Однажды я, кротко его упрекая, сказал ему:

— Я знаю, что в твоей привязанности к этой особе ничего предосудительного нет и любовь твоя не наносит никому вреда. Но, несмотря на все эти соображения, недостойно высокого звания ученых подвергать себя ложным подозрениям и терпеть обиды от неучей!

— О друг, — ответил он, — не держись рукой своих укоров за полу моей злой судьбы. Я часто размышлял о тех благих советах, которые ты даешь, и мне кажется, легче терпеть от нее обиды, чем выносить разлуку с ней. Да и мудрецы говорят: «Умерщвлять свое сердце легче, нежели оторвать взоры от лица возлюбленной!»

В расцвете моей молодости, как это вообще свойственно этим летам и как ты знаешь сам, я тайно водился с одним красавцем. У него был прекрасный голос, а лицо — словно полная луна.

Случайно я заметил за ним один проступок, которого я ожидать от него не мог и к которому я был очень строг. Я с него полу своего покровительства совлек и, собрав мои драгоценности с поля любви, сказал ему:

Слышал я, как он, уходя, говорил:

Сказав это, он уехал, и разлука с ним опечалила меня.

Однако благодаря милости и благосклонности господа он вернулся через некоторое время, и я думал, что облегчится печали моей бремя. Но его голос, подобный голосу Давида, изменился, красота, подобная красоте Иосифа, поблекла, яблочко его подбородка покрылось пушком, подобным пушку айвы, и прошло оживление на базаре его красоты. Он ждал, что я обниму его, но я отстранился и молвил:

Спросили одного бедуина:

— Что ты скажешь об отроках?