ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

— Я не испытываю что-то подобных чувств, — ответил Накатада, — но не об этом ли мы говорим: суть вещей? [644] Прим.74 гл. IX: По-видимому, здесь цитируется какое-то стихотворение, но смысл остаётся неясным.

Молодые люди покинули своё пристанище.

Санэтада, налив в тушечницу воды, над которой у всех сорока девяти алтарей были прочитаны молитвы, написал Атэмия:

«Новых слов не найду,

И к последнему сроку

Подошла жизнь моя.

Но странно, что слёзы

Всё ещё не иссякли.

До сих пор я не мог упросить Вас ответить мне; и если теперь я получу хоть одно письмо от Вас, я смогу спокойно пуститься в путь к жёлтым источникам».

Он отдал письмо Хёэ и долго жаловался ей на свою судьбу. Девушка отправилась к Атэмия, которая в это время принимала ванну, и всё подробно рассказала. Атэмия было тяжело думать, что кто-то может умереть из-за любви к ней, и она решила было: «Не ответить ли ему хоть одной строчкой?» — но потом испугалась: «А вдруг об этом узнают?» — и ничего не написала.

Въезд Атэмия во дворец наследника престола был назначен на пятый день десятого месяца [645] Прим.1 гл. X: Въезд Атэмия во дворец наследника престола происходит в десятом месяце того года, о котором рассказывается в предыдущей главе, Атэмия — 15 лет. . При этом известии молодых людей охватило страшное отчаяние. Санэтада и брат красавицы Накадзуми не могли подняться с постели и так страдали и метались, что, казалось, вот-вот умрут. Каждый день они писали отчаянные письма. Атэмия ничего им не отвечала.

Накадзуми страдал больше всех, мысли его были только об Атэмия, он не поднимался с постели, не пил ни горячей, ни холодной воды, и все вокруг думали, что он умрёт. Мать его была в отчаянии:

— Отчего ты впал в такое тяжкое состояние? Наследник престола, горя страстью, торопит Атэмия со въездом во дворец, и мы уже решили ответить согласием. Среди всех твоих братьев к тебе и Сукэдзуми наследник благоволит особенно, он пожаловал вам право являться к нему во дворец. И я хотела бы, чтобы в такое ответственное время вы находились возле наследника. Я думала поручить тебе заботу об Атэмия в этот день, но всё пошло прахом. Какое горе! — плача, сетовала она.

Накадзуми так страдал, что даже не понимал, о чём ему говорила мать. Прерывающимся голосом он произнёс:

— С каждым днём муки мои всё тяжелее, и теперь мне остаётся только покинуть этот мир. Я получал должности и чины наравне с другими и хотел добиться успеха, пока вы живы, чтобы вы могли насладиться моим возвышением. И я очень скорблю, что покидаю вас, ничего не исполнив. У меня много братьев и сестёр, но я надеялся как-то послужить сестре, что живёт в срединном доме. В день, когда она въедет к наследнику престола, я был готов выполнять для неё любые поручения — и вот стал никуда не годен, — говорил он, плача.

Госпожа сказала Масаёри:

— Похоже, что ему уже ничего не поможет. Я места себе не нахожу от страха. Что же делать?

— Какое несчастье! — воскликнул Масаёри. — Почему такое случилось именно с ним? Среди моих сыновей нет ни одного, который заставил бы меня краснеть, который стал бы посмешищем, но именно на Накадзуми я возлагал особенно большие надежды. Он должен был принести новую славу нашему дому и продолжить наш род — и как горько, что с ним случилось такое! Все будут говорить об этом!

— Так же, как он, страдают и другие. Говорят, что Санэтада находится при смерти. Очень много больных в этом году [646] Прим.2 гл. X: Мията Ваитиро, который, кстати, относит все слова госпожи к речи Масаёри, толкует это место как упоминание об эпидемии. . Очень уж этот год неспокойный! И все, начиная с наследника престола, всего остерегаются, совершают паломничества в Митакэ и Кумано, знать пешком отправляется в горы на богомолье.

Приближался день въезда Атэмия во дворец наследника престола. Были приготовлены изумительные личные вещи для Атэмия и всё снаряжение, необходимое для церемонии. Было назначено сорок взрослых сопровождающих дам, все они были четвёртого ранга, некоторые из них — дочери советников сайсё. Волосы у них доходили до земли, все они были хорошего роста, все прекрасно владели каллиграфией, сочиняли стихи, играли на кото, были искусны в ведении разговора. Им было по двадцать с небольшим лет. Все дамы надели красные китайские платья из узорчатого шёлка, среди них не было ни одной в платье из простого шёлка. Молоденьких служанок было шестеро, все пятого ранга, пятнадцатилетние, внешностью и талантами они не отличались от взрослых дам. Они были одеты в красные пятислойные китайские платья из узорчатого шёлка, штаны из узорчатого шёлка, штаны на подкладке, накидки из узорчатого шёлка. Низших прислужниц было восемь, на них были красные с чёрным отливом платья на голубой подкладке, поверх которых красные накидки на зелёной подкладке; ни одна из них не была одета в платье из домотканого шёлка. Служанки — из них две, чистившие нужники, — были в таких же платьях.

К назначенному времени были приготовлены экипажи для всей свиты. Прислуживающие дамы, одетые в соответствии с их рангом, ждали наступления вечера.

Между тем из дома Накатада прибыли подарки. Здесь были четыре лакированные шкатулки с росписью, отделанные золотом и серебром, в них лежало четыре декоративных гребня из аквилярии, расчёски и четыре набора головных украшений: парики со шпильками из драгоценных камней, головные булавки, шёлковые ленты, резные гребни — все это были очень редкие вещи. Кроме того, был набор, состоящий из зеркал, нескольких стопок бумаги для письма, краски для чернения зубов; коробка с душистыми веществами; в серебряную шкатулку были положены смешанные китайские благовония, к ароматическим шарикам из аквилярии приложены серебряные палочки [647] Прим.3 гл. X: Вероятно, ароматические шарики имели вид какой-то еды, а потому к ним были приложены палочки. , в курильнице лежал пепел от аквилярии, чёрные благовония, изготовленные в виде кусков ароматического угля, положены в серебряную корзинку для угля. Всё было уложено очень изысканно и красиво. На коробке с гребнями Накатада написал:

«С китайским гребнем коробка…

Ночью и днём,

Глаз не смыкая,

Мечтал я о милой.

Напрасными чаянья те оказались» [648] Прим.4 гл. X: «Коробка с китайским гребнем» ( кара-кусигэ ), по-видимому, представляет собой постоянный эпитет к слову акуру (светло). .

Он подарил Соо летнюю и зимнюю одежду.

Посланец Накатада, вручив подарки, возвратился домой.

Судзуси приготовил очень красивые летние и зимние одежды, а также многочисленные украшения, уложил их в четыре коробки, отделанные золотом, изысканно обернул всё это и преподнёс Атэмия с письмом: