ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

Танэмацу приготовил вот какие подарки. Серебряный короб с выпуклой крышкой, наполненный китайским узорчатый шёлком и шёлковой кисеёй, погрузили на серебряную лошадь, седло и упряжь которой были вырезаны из аквилярии. Возле лошади поставили серебряную статую человека, который как будто вёл её под уздцы. Кроме того, в шкатулки из аквилярии положили смешанные благовония, душистые вещества из коры аквилярии и гвоздичного дерева, свечи для окуривания одежд, мускус и лекарства — всё это было уложено в коробки, в какие обычно укладывают еду; коробки прикрепили на спину носильщика, вырезанного из аквилярии. В коробки из цезальпинии, обвязанные разноцветными китайскими шнурками, положили по тридцать штук красивого шёлка, погрузили на лошадь, вырезанную из цезальпинии, которую вёл под уздцы человек, тоже вырезанный из того же дерева. Кроме того, было сделано три декоративных столика: рельефное изображение белого моря из серебра, острова из смешанных душистых веществ, на нём деревья из аквилярии с искусственными цветами на ветках, олени и птицы из аквилярии — всё было выполнено с удивительным мастерством. В море большая золотая лодка, нагруженная мешками из разноцветных ниток с лекарствами и душистыми веществами, коробками из аквилярии с серебряными карпами и карасями, кувшинами из серебра, золота и лазурита, наполненными удивительными вещами. Груз был перевязан верёвками из конопли. У руля фигурка лодочника.

В коробки для одежды положили по три очень красивых платья для путешественников.

— Им до столицы добираться три дня, каждый день они смогут менять платье, — сказал Танэмацу.

Для них приготовили по одному полному женскому наряду.

Кроме того, Накатада преподнесли четырёх скакунов в яблоках, ростом в четыре сяку и восемь сун, возрастом не более шести лет. Снаряжение на них было вот какое: седло украшено росписью по лаку, под седло положена шкура леопарда, стремена серебряные. Накатада были подарены также четыре вола с чёрными пятнами, их вели на верёвке из белого необработанного шёлка; четыре сокола, которых преподнесли сидящими на насесте, с лапками, связанными большим белым шнурком с колокольчиком, шнур был перехвачен множеством голубых и светло-серых лент; четыре баклана в очень красивых корзинах, а шест, на котором несли эти корзины, был затейливо украшен.

Накаёри были преподнесены четыре коня тёмно-коричневой масти, ростом в четыре сяку и семь сун, седло и стремена были такие же, что и на конях Накатада; четыре великолепных тёмно-жёлтых вола, соколы и бакланы — числом столько же, что и у Накатада. Хозяин распорядился, чтобы Юкимаса одарили таким же образом.

Танэмацу от себя преподнёс каждому по два высоких короба из бамбука, наполненных белым шёлком, которые он погрузил на превосходную лошадь. Две корзины были наполнены едой и погружены на прекрасных лошадей. Всем троим было преподнесено по две кадки с двумястами коку очищенного риса.

Хозяева решили пригласить гостей на соколиную охоту. Выехали в поле, стараясь не шуметь. Для четверых гостей были приготовлены серые с красным отливом охотничьи платья, окрашенные травами, с вытканными разноцветными растительными узорами, шаровары, затканные журавлями, платья из узорчатого и лощёного шёлка, штаны на подкладке, мечи с ножнами в чехлах из шкуры леопарда. Были выведены рыжие лошади ростом в четыре сяку и четыре суна, покрытые красными попонами, и господа сели на них. Сокольники в серых с синим отливом платьях сидели на пегих лошадях и держали соколов. Еда была красиво уложена в коробки из кипарисовика.

Когда выехали в поле и господа в одно и то же время выпустили маленьких соколов, слева и справа начали вылетать дикие птицы; от этого заволновались и стали опадать цветы. Господа, очарованные такой картиной, не могли сдвинуться с места. Судзуси произнёс:

— Из зарослей густых взлетели птицы,

И вмиг осыпались на землю лепестки.

Охотиться желание исчезло…

Как грустно, что весна

Должна пройти бесследно!

Накаёри сложил так:

— Так трогают сердце

Весеннего поля цветы,

Что, бросив поводья,

Я весь ухожу в созерцанье…

Бог с нею, с добычей!

Накатада сложил:

— Весь день сегодня

Провёл бы я

В открытом поле…

Что ещё утешить может сердце

Так, как цветы?

Юкимаса произнёс:

— Кто может думать,

Что бессердечен ветер? Даже он,

Сочувствием охвачен, медлит

Цветы осыпать на равнине,

С которой мы уйти не в силах.

Слуги открыли коробки с едой, другие принесли пойманных птиц.

Потом отправились на остров Тамацу [424] Прим.33 гл. VI: Тамацу значит «остров драгоценностей (жемчужин)», и это название обыгрывается в последующих стихотворениях. , по дороге много народу вышло приветствовать господ. На острове развлекались и гуляли, а когда надо было возвращаться, Накаёри сложил:

— Ни души не насытив, ни взора,

Я должен отсюда уехать.

Только сегодня я понял,

Почему тебя так прозвали,

Остров Тамацу!

Судзуси произнёс:

— Кто может сказать,

Сколько уж лет

Набегают волны на берег

И нижут перлы на нити?

Остров, где жемчуг находят… [425] Прим.34 гл. VI: Стихотворение построено на омонимах: ёри — «приближаться» и ёри — «скрутить нить».

Накатада сказал:

— Если бы волны

Не бежали в сторону эту,

Как узнали бы мы,

Что есть остров на свете,

Где можно добыть жемчуга?

Юкимаса сложил в свою очередь:

— Если недаром

Остров зовётся Тамацу,

То принесите,

О, волны!

Мне горсть жемчужин!

Сложив эти стихотворения, гости уехали с острова.

Наступил последний день третьего месяца, и в Фукиагэ был устроен пир проводов весны. Господа надели белые верхние платья на розовой подкладке и белые платья на алой подкладке. Пир вышел таким же роскошным, как и в другие дни. Вся утварь была новой, ещё ни разу не употреблявшейся. То и дело наполняли чаши и весь день провели в развлечениях.

Господа вышли на берег моря, где лепестки цветов вишни падали в воду и их уносило волнами. Стали слагать стихи на тему: «Провожаю весну».

Начал Накаёри:

— В воду упав,

Плывут, как парча,

Лепестки.

Зачерпнуть их на память,

Весны последний подарок?

Накатада сложил:

— В море на дне

Так много осталось

Цветов отражений,

Но покидает весна

И бездну морскую.

Судзуси произнёс:

— Скоро ль наступит вновь

Пора нашей встречи?

Такая же грусть

Камнем ложится на сердце,

Когда провожаю весну.

Юкимаса сложил:

— Даже в срок краткий

Нам с человеком тысячу раз

Увидеться можно,

Но ждём целый год

Мы возвращенья весны.

Мацуката сказал:

— Что может на свете