ПОВЕСТЬ О ДУПЛЕ УЦУХО-МОНОГАТАРИ часть 1

Что же мне делать? Жить один я не в силах, и печалюсь я, что ты по-прежнему ко мне равнодушна».

Ответа на это не последовало.

Пришло письмо от правого генерала Канэмаса:

«Чтоб хоть во сне

Увидеть тебя,

Сколько раз в изголовье

Клал китайского платья рукав!

Но вновь и вновь сожалел я…

Ничего я не понимаю…»

Ответа на это не последовало.

Пришло письмо от советника Масаакира:

«Ветер на взморье

Мягко над волнами веет.

Разве ты хочешь,

Чтобы неистовой бурей

Он возмутил всё теченье?

Странное у тебя сердце!»

Пришло письмо от принца Тадаясу:

«Холодно сердце твоё,

И нет мне письма.

С кем же тебя

Сравнить мне?

Лишь с горою Атаго…» [564] Прим.68 гл. VIII: Гора Атаго находится на северо-западе от столицы. Название её созвучно слову атагото (пустые слова).

Как-то прекрасной лунной ночью Имамия и Атэмия, расположившись у занавеси, играли на лютне и цитре и любовались луной.

Накатада, спрятавшись, слушал их; с самого начала, когда Атэмия настраивала инструмент, ему стало понятно, что она играет так же великолепно, как он. Накатада пришёл в страшное волнение и решил: «Пусть даже ценой моей жизни, я хочу похитить Атэмия и укрыться с нею от всех». Но потом он задумался о том, как будет беспокоиться его мать, и на душе у него стало ещё тяжелее. Мучась такими мыслями, он крадучись прошёл к Соо и сказал ей:

— Почему в тот день Атэмия не написала мне ответа?

— Потому что она играла в шашки с императорским сопровождающим Накадзуми, — ответила девушка.

— Может быть, это оттого, что я очень взволнован, но игра Атэмия проникает мне в самое сердце. На цитре играет Атэмия, а на лютне кто?

— Имамия, — ответила Соо.

— Они уже теперь замечательно владеют инструментами. Каких же успехов ещё достигнут! — сказал молодой человек. — Атэмия настолько очаровывает сердца, что любой готов пойти на безрассудный поступок. Уж насколько я выдержан, но и моему терпению приходит конец.

— У грубых людей всегда невозможные намерения. Вы говорите неразумные вещи.

— Сколько раз я хотел забыть её! Но неужели я совсем не логу надеяться? Как же мне быть?

— Замолчите же. — Соо поднялась, чтобы удалиться.

— Но послушай, — удержал её Накатада, — разве своими речами я до сих пор причинил кому-нибудь зло? По правде говоря, я хотел бы как-нибудь сказать ей хоть одно слово, пусть через занавеску. Разве этого нельзя устроить?

— Вы просите о невозможном! Госпожа не хочет отвечать на ваши письма, я всякий раз очень её упрашиваю и так или иначе склоняю ответить. Однако ваши мечты о встрече с ней — совершенная нелепость!

— Как тяжело слышать твои слова! — опечалился Накатада. — Даже госпожа Дзидзюдэн в императорском дворце иногда приглашает меня к себе и беседует со мной. Почему же ты не хочешь сказать своей госпоже о моём желании?

— Через кого-нибудь я передам ей об этом, — пообещала Соо. — Разве я не хлопочу за вас перед Атэмия?

Накатада сорвал цветок горечавки и кончиком головной шпильки нацарапал на лепестках белого лотоса:

«Здесь мелкое теченье,

И плотовщик

Об этом не перестаёт

Вздыхать.

О, столько лет прошло! [565] Прим.69 гл. VIII: Под мелким течением Накатада имеет в виду холодное сердце Атэмия, под плотовщиком — самого себя.

Об этом мои постоянные мысли. Однако сегодня вечером я хочу сказать тебе всего лишь одно слово. Думаю, что слово это останется безответным. Но разве это преступление — выслушать меня?»

Он попросил Соо передать это письмо её госпоже.

Прочитав, Атэмия спросила:

— Где он сейчас находится?

— Он стоит на восточной веранде, — ответила Соо.

— Он, по-видимому, слышал, как я играю. Как мне стыдно! Ведь он знаменитый музыкант! Не проси меня, я не хочу ничего знать. — И красавица удалилась в задние покои.

Эти слова долетели до Накатада, и он воскликнул:

— Ах, как грустно на сердце! О Будда, устрой так, чтобы мы встретились с ней, если не сегодня, то хоть когда-нибудь! Я всегда твёрдо верил, что родителей надо почитать больше, чем кого бы то ни было, но с тех пор, как я полюбил Атэмия, я не хочу жить ни одного мгновения, а это мысли сына, к родителям непочтительного. Но если даже случится непоправимое, разве уменьшится хоть на сколько-нибудь моя любовь к ней?

Он провёл в мрачных думах всю ночь.

Наступил рассвет. Накатада взял карпов, сделанных из серебра, положил им в рот шарики чёрных благовоний, написал стихотворение и послал всё Атэмия:

«Всю ночь

Плавал карп

В реке слёз.

Бесконечной любовью

Измучен…» [566] Прим.70 гл. VIII: Карпы упоминаются в стихотворении, потому что слово «карп» ( кои ) омонимично со словом «любовь».

Атэмия не произнесла ни слова.

— Ответили бы вы ему сегодня, — стала уговаривать её Соо. — Императорский сопровождающий обычно очень спокоен, малоразговорчив, но сегодня его не узнать: плачет, жалуется, что не знает, как ему быть. Очень его жалко!

— Если пойдут сплетни, то это будет твоя вина, — сказала Атэмия.

В серебряной курильнице она зажгла благовония из аквилярии, вложила курильницу в руки статуи из аквилярии написала:

«Тот, кто всю жизнь

Проводит на воде,

На отраженье глядя

Костров сигнальных,

„То страсть моя”, — вещает» [567] Прим.71 гл. VIII: Смысл этого стихотворения: «Твоя любовь не более чем тень, отраженье в воде». .

Если так сгорали от тайной любви находившиеся рядом c Атэмия, то как должен был стенать от страсти к ней Минамото из провинции Ки! Он выбирал подростков, которые были красивы лицом и добры сердцем, одевал их в роскошные одежды и каждое утро посылал с письмами. В зависимости времени года он давал им то удивительно красивые цветы, то дивную ветку клёна с красными листьями; для писем выбирал самую хорошую бумагу. Однажды он написал:

«Не в силах сдержать

Волн — дум бесконечных,

Что на свободу рвутся.

Найду ли успокоенье

Я в бухте Нагуса? [568] Прим.72 гл. VIII: Стихотворение построено на игре слов Нагуса и нагусамэ (утешать).

Можно сосчитать даже пылинки, но мыслям любовным нет предела».

— Такого письма не стали бы стыдиться даже выдающиеся мужи, — сказал, прочитав письмо, Масаёри.

Но ответа не последовало.

В срединном доме происходило бдение в ночь обезьяны [569] Прим.73 гл. VIII: Бдение в ночь обезьяны ( косин-мати ) — бдение в ночь косин , ночь шестидесятидневного цикла, для обозначения которого пользовались комбинацией десяти циклических знаков и двенадцати знаков зодиака. Ночь, обозначенная соединением седьмого знака десятеричного цикла и знака обезьяны, считалась для человека зловещей. По даосским представлениям, если в эту ночь человек спит, то три червя, обитающие в его теле, поднимаются к Небесному владыке и докладывают ему о прегрешениях человека, отчего этот последний умирает. В такие ночи, чтобы не мать, устраивали различные развлечения. . Мужчины и женщины в отдельных помещениях играли в камешки. Накадзуми написал на тушечнице Атэмия: