Танские новеллы

Приятели Ли И нашли предложение превосходным. Следуя за незнакомцем, вся компания отправилась в путь и через несколько улиц оказалась на улице Шэнъе. Поблизости был дом Сяо-юй. Ли И не хотел проезжать мимо него и под каким-то предлогом повернул коня, но незнакомец сказал:

— До моего жилья совсем рукой подать. Можно ли допустить, чтобы вы бросили нас?

Он схватил коня Ли И за поводья и насильно повел за собой; вскоре они подъехали к дому Сяо-юй. Вконец смущенный и расстроенный, Ли И пытался повернуть коня назад, но незнакомец приказал слугам втащить Ли И в дом и, когда он оказался за главными воротами, распорядился запереть их.

— Ли И прибыл! — закричал он.

Раздались радостные возгласы, которые были слышны даже с улицы.

А накануне вечером Сяо-юй приснилось, будто какой-то мужчина привел Ли И, усадил на циновку и велел Сяо-юй снять с него туфли. Проснувшись, она рассказала сон матери и сама растолковала его смысл: «Туфли» — это «согласие» [146] Гадание основано на игре слов «туфли» и «согласие», имеющих одинаковое звучание «се». . Муж и жена снова свидятся. «Снять» значит «расстаться», — вслед за встречей последует вечная разлука. Выходит, мы скоро должны встретиться, а после встречи я умру».

На рассвете Сяо-юй попросила мать помочь ей одеться. Мать решила, что долгая болезнь затуманила сознание дочери, и не придала этому значения. Сяо-юй настойчиво требовала одежду, и тогда мать стала одевать ее. Едва она закончила ее туалет, как вдруг прибыл Ли И.

Сяо-юй была так слаба, что без посторонней помощи не могла повернуться на другой бок. Но, услыхав о прибытии Ли И, сама поднялась, поправила одежду и выбежала словно одержимая.

Встретившись лицом к лицу с Ли И, она сдержала гнев и молча устремила на него пристальный взгляд. Похудевшая, хрупкая, прелестная, она, казалось, не могла вынести этой встречи и по временам закрывала лицо рукавом, но все же глядела на Ли И. Все, кто были при этом, так растрогались, что не могли сдержать тяжелых вздохов.

Вскоре принесли вино и несколько десятков блюд с закусками. Все удивились и стали расспрашивать, откуда и кто принес угощение; оказалось, все это доставил незнакомец. Вино и закуски расставили на столе, и все уселись вокруг. Сяо-юй смотрела на Ли И, затем подняла чарку с вином и, отпив, сказала:

— У меня, слабой женщины, — столь несчастная судьба, а у вас, мужчины, — такая неверная душа. В расцвете молодости и красоты я умираю с ненавистью в сердце. Мать еще жива, но я не могу служить ей. Вышивки мои и струнные инструменты отныне будут вечно отдыхать. С глубокой болью иду я к желтым истокам [147] Желтые истоки — загробный мир. . Причиной тому вы, Ли И! Сегодня нам придется расстаться навсегда! После смерти я сделаюсь злым духом и не дам вашим женам и наложницам ни минуты покоя!

Левой рукой она схватила его за плечо, бросила чарку на землю, вскрикнула голосом, полным муки, и умерла. Мать подняла ее и положила на руки Ли И, приказав ему окликнуть ее [148] В старом Китае считалось, что у человека две души, одна из которых после смерти человека уходит на небо. Существовал обычай призывать ее обратно, трижды окликая умершего по имени. , но Сяо-юй не ожила.

Ли И носил по ней траур, днем и ночью лил слезы в глубокой скорби. Вечером, накануне дня похорон, к Ли И внезапно явилась Сяо-юй, очаровательная, как при жизни. На ней была гранатового цвета юбка, платье пурпурного цвета и красная с зеленым накидка. Касаясь полога, она играла своим расшитым поясом:

— Вы удостоили меня проводами в последний путь, это говорит о том, что у вас осталось еще чувство ко мне, и я смогу не горевать в царстве мертвых.

С этими словами она исчезла.

На следующий день ее похоронили. Ли И еще долго сидел на ее могиле и проливал слезы.

Прошло немного больше месяца, и он женился на Лу, но печаль по Сяо-юй мешала его счастью.

Летом, в пятую луну, он с женой вернулся в Чжэнсянь. Как-то, дней через десять после приезда, Ли И спал в одной комнате с Лу и вдруг услышал шорох. Встревожившись, Ли И выглянул и увидел мужчину лет двадцати, красивого и изящного. Спрятавшись за пологом, он манил к себе Лу. Ли И поспешно вскочил и несколько раз осмотрел все вокруг, но мужчина уже исчез.

С этих пор Ли И, затаив в душе подозрение, ревновал жену по малейшему поводу; жизнь стала совершенно невыносимой. Родственники начали увещевать Ли И, и он постепенно успокоился.

Прошло еще дней десять. Однажды, когда Ли И вернулся домой, Лу сидела на диване и играла на цине; внезапно на ее колени упала брошенная кем-то из-за дверей крошечная золотая коробочка для украшений; на тонком шелке в крышке были изображены два соединенных сердца. Открыв коробочку, Ли И увидел там два любовных семени [149] Любовные семена — сорт чечевицы, якобы обладающий магическими свойствами. , одного кузнечика и немного любовного зелья.

Ли И завопил от ярости, как разъяренный тигр, и стал бить жену, требуя, чтобы она призналась ему во всем. Но Лу сама ничего не знала.

С этих пор Ли И стал очень жестоко обращаться с ней, часто бил ее, мучил и терзал, так что в конце концов она обратилась в суд и оставила Ли И.

Некоторое время Ли И после ухода Лу делил ложе со своими служанками и наложницами, но все больше и больше ревновал их; одну из них он даже убил из ревности.

Побывав как-то в Гуанлине, Ли И сошелся с известной очаровательной певицей по имени Ин-одиннадцатая и очень увлекся ею. Не раз, сидя с Ин, Ли И рассказывал ей:

— В одном городе я сошелся с некой певицей, но она совершила преступление передо мною, и я по закону убил ее.

Он часто рассказывал это Ин, чтобы запугать ее и заставить быть верной ему.

Уходя из дому, он заставлял Ин ложиться в постель, набрасывал на нее всякий хлам, обходил все углы дома, заклеивал окна, двери и щели бумагой, на которую ставил свою печать. Вернувшись, обязательно тщательно осматривал все и, лишь убедившись в том, что все осталось по-прежнему, позволял Ин встать с постели.

Он носил с собой острый меч и, показывая его своим служанкам, говорил:

— Это сделано из синьчжоуского железа специально, чтобы рубить головы преступникам!

Словом, Ли И смотрел на женщин со все более возрастающей ревностью и недоверием. Три раза он был женат и со всеми женами обращался не лучше, чем с первой.

В годы правления «Кайюань» в Китае царил мир и порядок, и на границах было спокойно. Император Сюань-цзун много лет уже был на престоле. Надоело ему поздно питаться и до рассвета облачаться [150] Поздно питаться и до рассвета облачаться — образное выражение, означающее крайнюю занятость. , и перестал он заниматься делами правления, целиком доверился своему лучшему помощнику, а сам, удалившись в покои, предавался удовольствиям, в обществе красавиц устраивал пиры, услаждал себя музыкой.