Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Любезный читатель, не правда ли трудно представить себе то, о чем было сказано выше? Но если действительно существуют такие деревья и травы, разве странно услышать о тех пристрастиях, какие бытуют в мире людей?

Сейчас я вам расскажу об одном талантливом муже и красивом отроке, меж коими возникла подобная страсть, от которой они так и не смогли отрешиться. Они стали как бы мужем и женой, причем в свое время совершили немало благородных деяний, которыми обычно украшают себя высокодостойные и добродетельные пары. Понятно, что в династийную историю [142] Династийная история — официальная история, которая писалась придворными историками-летописцами. сей рассказ вряд ли попадет по причине нарушения в нем Трех Правил и Пяти Установлений [143] Три правила… — основные морально-этические догмы, определявшие взаимоотношения в обществе: например, государя и подданного, мужа и жены и т. д. , однако среди «вольных историй» удивительное повествование может вполне занять достойное место, поскольку оно, как говорится, способно «вовремя разъять слипшиеся очи».

В последние годы Цзяцзин [144] Годы Цзяцзин, (1522–1566) — годы правления минского Шицзуна. в уезде Путянь области Синхуа, что в провинции Фуцзянь, жил некий сюцай — стипендиат, получавший деньги «на прокорм», то бишь ученый муж по фамилии Сюй, а по имени Минвэй. Он имел и второе имя Цзифан, что означает Аромат Времени года. Это был юноша необычайной красоты. Ликом похожий на прекрасную яшму, с пунцовыми губами, он уже в юные годы стал знаменит, прослыв в тех краях, как всем известный Лунъян [145] Лунъян — имя красавца фаворита, жившего во времена династии Вэй. Это имя стало нарицательным и обозначало юношу для утех, наложника. . Его старшие друзья, а их было немало, не отпускали его ни на шаг, не дозволяя ему даже толком заниматься ученьем. Целыми днями они готовы были находиться рядом с красавцем, стараясь разделить с ним «радость встреч» или, как говорится, «вдохнуть аромат, исходящий от прелестного юноши». Когда юноше стукнуло двадцать и «на голове у него появился головной убор» [146] Мужчина, достигший совершеннолетия, изменял свою прическу и головной убор. , а уста «прикоснулись к зубной щетке», он стал мало-помалу испытывать от этих общений большое неудобство, а потому старался избегать встреч и, улучив момент, уединялся, погружаясь с головой в книги, истово постигая учение «возле окна» [147] «Постигать учение возле окна» — образ ученого мужа, готовящегося сдавать экзамены. . Сдав положенные испытания, он поступил в училище, а потом даже получил стипендию. В общем, скоро он стал знаменитостью в своих краях — в уезде Путянь. Когда ему исполнилось двадцать три года, его «мужская» звезда закатилась, но зато на небосводе засияла ярко другая — «женская». Вы спросите, конечно, что сие означает. Охотно вам отвечу. Как мы говорили, он был необычайно хорош собой, однако до своего совершеннолетия, когда он украсил голову шапкой взрослого мужчины, Сюй все еще оставался юным отроком, а потому женщины в доме считали его вроде как бы за своего и не испытывали к нему особого влечения. Но теперь он повзрослел. На его лице, когда-то белом, как снег, появились темные, будто черным лаком начертанные точечки — следы усов и бороды. И все же под его шелковой шапкой можно было легко разглядеть то же чистое прекрасное лицо. Его манеры поражали мягким изяществом, а платье — модной изысканностью. Он походил на одного из тех «шелковых человечков», которых в наши дни продают в Сучжоу возле Тигрового Холма [148] Сучжоу — крупный торговый и культурный центр в районе Янцзы; Тигровый Холм находился в пригороде Сучжоу. Это место увеселений и гуляний. . Эти фигурки красавчиков (их особенно любят дамы) грациозно покачиваются на ветру, напоминая плывущие облачка. Вот только одна незадача! Женщины к молодому сюцаю относились с чувством горячим, как пламя, а он к ним — с ледяным равнодушием. Вы желаете узнать, почему так получилось? Извольте! Потому что природа юноши была устремлена в сторону юга, где лежала его судьба, а потому север для него был все равно что лютым врагом. Нередко с его уст срывались такие слова: в женщинах-де живет семь отвратительных качеств. Его собеседники, понятно, интересовались, какие же эти дурные качества. Он принимался с охотой их перечислять. Первое: женщины мажут лицо румянами и помадами, тем самым ложь выдавая за правду. Второе: они бинтуют ноги и протыкают уши, создавая искусственную красоту. Третье: их грудь вздымается бугром, а зад похож на свисающую книзу опухоль. Четвертое: они никогда не покидают дома, а потому напоминают тыкву паогуа. Пятое: они связаны своими чадами, поэтому лишены свободы. Шестое: месячными течами они марают циновку и платье. Седьмое: кроме естества, способного к деторождению, все в них зыбко и неопределенно. Разве можно сравнить женщину с прелестным мужчиной, у коего нет ничего лживого и поддельного! Красив ли он лишь на одну долю или на все десять — все у него на виду, все естественно с головы до пят. Ах, какая была бы радость, продолжал он, если бы такой человек постоянно находился где-то рядом и следовал бы за мной повсюду, куда бы я ни пошел: на восток или юг, на запад и север. Он никогда мне не помешает, даже если в какой-то момент пробудит в моей душе мелкие сомнения. Словом, мы выступим с ним в облике двух целомудренных супругов. Разве не замечательно?!

На эти слова кое-кто из собеседников ему отвечал:

— Возможно, все это и так, вот только насчет «целомудренности» и «чистоты» вы, конечно, немного переборщили.

Сюй объяснял:

— «Чистоту» в подобной связи не видят лишь те, кто сей путь не приемлет. Однако другие, кто его уже избрал, находят в нем свою прелесть, я бы даже сказал, ощущают какой-то особый аромат. Но только сию истину способен постичь лишь подлинный ценитель, но никак не человек грубый и вульгарный!

Собеседники, не желая вступать с ним в спор, отступали. Пусть его, делай, мол, что хочешь!

Спустя некоторое время нашему сюцаю вспомнилось одно изречение: «Существует три вида сыновней непочтительности и самая большая — отсутствие потомства». И вот тогда Сюй подумал, что для него настала пора жениться и обзавестись семьей, словом, «бросить свое семя в землю». Жил в этих краях один богач по фамилии Ши, который весьма благоволил к талантливому и красивому юноше. Решив отдать за него свою дочь, он обратился к сватам, а спустя короткое время молодые люди сыграли свадьбу. Однако едва молодожены вошли в дом мужа, скоро обнаружилось, что меж ними нет никаких чувств, напротив, царит один лишь холод. Словом, далеки они друг от друга. За полный месяц муж всего несколько раз заходил в опочивальню молодой жены и предпочитал проводить ночи отдельно — в училище. И все же года через два у них родился сын, однако спустя некоторое время жена, болея послеродовым недугом, умерла. Сюй нашел для своего дитяти кормилицу, которой передал на воспитание ребенка, за что каждый год платил ей деньги. Сам он оставался в своем доме, живя лишь вместе с мальчиками-слугами. От новой женитьбы он решительно отказался, ибо у него уже был наследник. Вместо новой жены он предпочел бы иметь прелестного Лунъяна, а потому начал поиски красивого юноши, но успеха в своем предприятии не добился. Странно, не правда ли? Фуцзянь, как известно, славится своими красавцами. Но все дело в том, что поскольку сам Сюй, как мы знаем, был отмечен необычайной красотой, он считал, что другие, кого он встречал на своем пути, совершенным обликом не обладают: у одного неподходящие глаза или брови, у другого малопривлекательная кожа. Находились, правда, такие, кто сам себя расхваливал, как некогда Мао и Суй [149] Мао Суй жил в эпоху Чжаньго (Борющихся Царств) при дворе известного сановника Цин Юаня, убедив того в своих особых талантах. , надеясь хоть на короткое мгновение испытать с сюцаем радость «фениксовой встречи». Однако когда дело доходило до ласк, эти люди, предчувствуя, какие «перлы и нефриты» окажутся позади, испытывали недовольство и даже отвращение. Одним словом, Сюй так и не свел удачных знакомств и остался один. Так он прожил несколько лет.