Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

— А ты можешь двигаться? Покамест пойдем в мой скит, там перекусишь!

— Я непременно пойду за тобою, учитель! — воскликнул Вэй Цзиньчжун и поплелся вслед за монахом, но тот передвигался с такой скоростью, что Вэй быстро от него отстал.

— Обожди, учитель! — взмолился бедняга.

— Брось свою жердь и возьми мой посох. Он поможет тебе идти!

Вэй взял из рук инока посох и пошел дальше. И вдруг он почувствовал в теле необычайную легкость. Странное дело: он двигался теперь так же быстро, как и монах. Они подошли к горловине ущелья. Кругом громоздились высокие горы. Вот что увидел путник:

Монах продолжал вести Вэя все дальше. Им пришлось преодолеть несколько крутых перевалов, пройти мимо отвесных утесов, взметнувшихся к самому небу, пересечь несколько рощиц, пока они не углубились в самые теснины гор. Вокруг расстилался край пышной зеленой растительности, на которую невозможно было смотреть без восхищения. Однако давала о себе знать усталость. И тут они поднялись еще на одну из вершин.

— Вон под теми соснами находится мой скит! — монах показал на две громадные сосны вдалеке.

По склону горы они спустились вниз, и прошло еще некоторое время, прежде чем они оказались возле громадных деревьев. Сосны поражали своим величием.

Есть еще один стих, воспевающий величие этих прекрасных дерев:

Тень от кроны двух величественных сосен высотой во много чжанов покрывала площадь более десяти му. У основания деревьев, среди белых камней, лежал пруд с чистейшей водой бирюзового цвета. По берегам прекрасного водоема росли роскошные травы и бамбук. Взор путников ласкали цветы великолепных хризантем. Однако никакого жилья Вэй не заметил. Старый монах привел его к небольшому заливу, где Вэй увидел у отвесной скалы небольшое строение без окон, крытое листьями пальмы. Со всех сторон хижину окружала бамбуковая ограда. Монах толкнул дверь и предложил своему гостю войти. Положив посох на землю, он кинул туда же соломы, давая понять, что Вэй может присесть.

— На, поешь немного, утоли голод! — монах протянул Вэю крупный клубень печеного таро-юйтоу величиной с добрую кружку, который он извлек из печурки. Себе он взял клубень поменьше. Вэй настолько проголодался, что ему было решительно все равно, что есть. Клубень показался ему необычайно вкусным и ароматным, он проглотил его почти разом.

— Видно, и впрямь ты сильно изголодался! — рассмеялся монах и протянул ему половину своего клубня. Цзиньчжун не замедлил съесть и его. Он почувствовал, что немного насытился.

До сего времени монах не пытался узнать, как его зовут и откуда он родом. Сейчас инок сидел в молитвенной позе, низко склонив голову.

Но вот, наконец, монах вышел из состояния безмолвного созерцания и потянулся рукою к сосновым веткам, лежащим на земле. Затем он достал фарфоровый кувшин и отправился с ним за водой к пруду. Монах собирался сварить горный клубень шаньяо вместе с кипеной-хуанцзин. Каждый съел по две плошки этого кушанья, после чего оба отправились на покой.

На следующий день, как и накануне, Вэй среди пищи, которую ему пришлось отведать, риса по-прежнему не заметил, а вместо чая он довольствовался настоем из листочков кипариса. Вэй остался недоволен, хотя острого голода и не чувствовал.

Прошло несколько дней. Монах ему как-то сказал:

— Я давно уже отвык от риса и вполне довольствуюсь снедью, которую сам добываю в горах. Ты, по всей видимости, к ней еще не привык. Нынче я попытаюсь спуститься с гор и там достать для тебя немного риса. Поэтому последующие три — четыре дня тебе придется жить одному. Думаю, еды на это время хватит, только тебе придется ее самому готовить, — он протянул Вэю посконную куртку, а сам набросил на плечи накидку из пальмовых листьев и направился к двери.

— Помни, здесь повсюду бродят дикие звери: волки и даже лютые тигры. Поэтому ночью из хижины не вылезай! — напутствовал он своего гостя.

Потолок в одном из храмов.

Монах пошел прочь, да так быстро, словно летел на крыльях. Стало смеркаться. На небе появилась луна, от которой стало светло, как днем. Вэй не знал, какой нынче день, однако по очертанию луны понял, что то была первая половина месяца. Он не забыл о предостережениях монаха, поэтому не рискнул выходить из хижины, а лег спать лишь тогда, когда наглухо закрыл дверь тростниковой циновкой, которая использовалась и как подстилка при моленье. Дни стояли погожие, ясные. В светлое время Вэй разгуливал по ближней рощице. Как-то он остановился возле пруда, на берегу которого цвели хризантемы. «Я покинул Чанчжоу в седьмую луну, — подумал он. — Судя по тому, как пышно распустились цветы, сейчас, по-видимому, уже наступил месяц сентябрь. Верно говорили раньше: „В горах не считают дней. Кончился хлад, а ты даже не знаешь, какой год наступил“. Как приятно, что сейчас так тепло!» Он сел у кромки воды и погрузил в нее ногу, собираясь ополоснуться и помыться. Правда, он опасался, что пруд может оказаться глубоким, но его нога наткнулась на камень: значит, здесь мелко. Он осторожно погрузился в воду, а потом, усевшись на камень, принялся мыться. Он мылся долго, пока не отмыл все следы запекшейся крови. Он испытывал теперь огромное удовольствие. Тем временем спустились сумерки, и вновь лунные лучи осветили окрестности. Тени сосен, упавшие в пруд, походили на резвящихся в воде драконов. Еле сдерживая в груди чувство удовольствия, он приблизился к самой воде, чтобы полюбоваться игрою лунного света. Вдруг послышался какой-то шорох. Звуки доносились от подножья деревьев. Вэй повернулся в ту сторону, откуда послышались звуки, и внимательно посмотрел. И вдруг он заметил двух странных существ, которые спускались с деревьев. Увидев человека, звери мгновенно скрылись меж корней громадных сосен. «Наверное, белки», — подумал он и перестал обращать на них внимание. Он сидел возле пруда, покуда луна не ушла на запад, а потом отправился спать.