Коллектив авторов - Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Тяньаньмэнь. Ворота Небесного спокойствия.

Вход в Запретный город — это парадные ворота Тяньаньмэнь (Ворота Небесного Спокойствия). Раньше их называли Воротами Государства (Гомэнь). В случае выступления императора в поход перед воротами Тяньаньмэнь устраивались жертвоприношения с молебном о победоносном возвращении. А при вступлении нового императора на престол с трибуны Тяньаньмэня неизменно оглашались высочайшие указы. Причем церемония ознакомления народа с указами Сына Неба была довольно сложной. Сначала все императорские указы, написанные на золотистом шелке, спускались с верхней площадки ворот в клюве деревянного феникса и попадали в руки высших чиновников Палаты церемоний, переписывались во множестве экземпляров на желтой императорской бумаге, а уж затем рассылались и оглашались во всей Поднебесной. С ворот Тяньаньмэнь 15 декабря 1911 г. был спущен и последний императорский указ — об отречении от престола малолетнего Пу И.

Известно, что мужчинам, кроме Сына Неба и евнухов, запрещалось оставаться на ночь в пределах стен императорского дворца (потому и называемого Запретным городом), который превращался в своеобразный «женский мир».

«В прошлом в Запретном городе ежедневно к определенному часу все — от князей и сановников до слуг — должны были покинуть дворец, — вспоминал последний император Пу И. — Кроме стоявших возле дворца Цяньцингун стражников и мужчин из императорской семьи, во дворце не оставалось ни одного настоящего мужчины».

Выполняя роль надзирателей, евнухи одновременно были и слугами, и шпионами, и сводниками. Некоторые из них, став доверенными лицами правителей и высших сановников государства, оказывали влияние на политическую жизнь страны. Император делал их своими «ушами, клыками и зубами».

«Каждый день, едва сумерки окутывали Запретный город и за воротами скрывался последний посетитель, тишину нарушали лишь доносившиеся от дворца Цяньцингун команды: „Опустить засовы! Запереть замки! Осторожней с фонарями!“ И вместе с последней фразой во всех уголках Запретного города слышались монотонные голоса дежурных евнухов, передававших команду по цепочке. Эта церемония была введена еще императором Канси для того, чтобы поддержать бдительность евнухов (в эпоху Мин ночной караул в Запретном городе заставляли нести проштрафившихся евнухов. — В.У. ). Она наполняла Запретный город какой-то таинственностью», — вспоминал Пу И о годах жизни в императорском дворце в Пекине.

Евнухов, «по оплошности не заперших ворота Императорского города, когда они должны быть заперты», по «Законам великой династии Мин» отправляли солдатами в армию на границы Поднебесной.

При посещении императорского дворца у всех складывалось впечатление, что евнухи были там повсюду. Они мыли полы, ходили с мухобойками, прислуживали императору и его семье, пели, играли в театре, готовили и подавали еду.

Вот как проходила императорская трапеза.

«Время для еды не было определено, все зависело от решения самого императора, — вспоминал Пу И. — Стоило мне сказать: „Поднести яства“, как младший евнух тут же сообщал об этом старшему евнуху в палату Янсиньдянь. Тот, в свою очередь, передавал приказ евнуху, стоявшему за дверьми палаты. И уже этот евнух поспешал с моим приказом к евнуху на императорскую кухню в Сичанцзе. Тут же из нее выходила процессия, подобная той, какая бывает на свадьбах. Несколько десятков аккуратно одетых евнухов вереницей несли семь столов различного размера, десятки красных лакированных коробок с нарисованными на них золотыми драконами. Процессия быстро направлялась к палате Янсиньдянь. Евнухи передавали принесенные яства молодым евнухам в белых нарукавниках, которые расставляли пищу в восточном зале. Обычно накрывалось два стола с главными блюдами; третий стол, с китайским самоваром, ставился зимой. Кроме того, стояли три стола со сдобой, рисом и кашами. На отдельном столике подавались соленые овощи. Посуда была из желтого фарфора, расписанного драконами, и с надписью: „Десять тысяч лет“. Зимой пользовались серебряной посудой, которую ставили в фарфоровые чашки с горячей водой. На каждом блюдце или в каждой чашке лежала серебряная пластинка, с помощью которой проверялось, не отравлена ли пища. Для этой же цели перед подачей любого блюда его сначала пробовал евнух. Это называлось „пробой яств“. Затем блюда расставлялись на столах, и младший евнух, перед тем как мне сесть за стол, возглашал: „Снять крышки!“ Четыре или пять младших евнухов тут же снимали серебряные крышки, которыми были покрыты блюда, клали их в большие коробки и уносили. Наступала моя очередь „принимать яства“».

В функции евнухов входили охрана императора и его дворца, поэтому они всегда присутствовали во время церемоний и выездов, посещений дворца зарубежными гостями, охраняли входы и имущество в Запретном городе, хранили военную амуницию, оружие и боеприпасы.

Обязанности личной охраны императора и тайного сыска раньше лежали на двух дворцовых службах — Цзиньивэе и Дунгуане (либо Дунсингуане ).

Цзиньивэй (род гвардейских или охранных войск), созданный в минскую эпоху, выполнял обе названные функции. Это было, во-первых, воинское соединение, несшее охрану двора. Во-вторых, в распоряжении этого органа была сеть тайной полиции, следственные органы и даже особая тюрьма. Как сообщается в источниках, «старшие и младшие офицеры ежедневно собирали сведения о тайных сочинениях, хитростях и злословии». Кроме того, в обязанности этой службы входило следить за тем, чтобы «императорские указания широко распространялись по стране», то есть за неукоснительным исполнением всех распоряжений двора.

Дунгуань был создан в 1420 г. Его прообразом было Управление сыскных дел Дунчан, существовавшее с февраля 1410 г. Дунгуань, занимавшийся слежкой, арестом, расследованием и тюремным заключением заподозренных в нелояльности чиновников, размещался недалеко от императорского дворца, к северу от ворот Дунаньмэнь. Начальник секретной службы становился одной из самых влиятельных фигур в иерархии придворных евнухов и даже получал право на личную охрану. Побудительными мотивами создания сыскного управления были недоверие императорского двора к сановникам гражданской администрации, боязнь возникновения недовольства в армии и беспокойство центральной власти по поводу исполнения ее распоряжений на местах.

В отличие от Цзиньивэя, состоявшего из военных чинов, Дунгуань был сформирован из дворцовых евнухов. По мнению некоторых историков, Дунгуань был не менее могущественным, чем Цзиньивэй, и оба эти органа сотрудничали, взаимно дополняя друг друга, именно поэтому в народе их считали единым организмом, присвоив общее имя — Гуань-вэй .