Семен Липкин - Приключения богатыря Шовшура, прозванного Лотосом (с илл.)

Белая лебедь чертит круг...

Повелитель мой! Это я

Обернулась лебедью вдруг!

Вам скажу, ничего не тая:

Я хотела вас сохранить,

Жизни вам протянула нить...

Избавились от гибели вы —

Опять в пустыню прибыли вы.

Увидали вы наяву

Целомудренную траву —

Это были косы мои.

Прискакали потом к ручью,

Утолили жажду свою —

Это были слезы мои.

Увидали кита потом —

Это сделалась я китом!

Так, богатырь, спасла я вас от смертельной жажды, спасла от голодной смерти, ибо давно сказали мне ясновидцы наши, что вы мой жених, предназначенный мне судьбою, а не Цаган, сын Ман-хана, обрученный со мной против моей воли.

— Отчего же, если вам было известно, что я живу в наро­де вашем, вы не позвали меня раньше? — спросил ее мальчик с укором.

— И почему же вы до сих пор в мальчишеском виде? При­мите свой истинный облик! — сказала Герензал.

Принял Шовшур свой истинный богатырский облик. Уст­роила ханская дочь со своими девушками пир в честь знатного гостя. На рассвете Шовшур опять превратился в мальчика и пошел в свою лачугу досыпать.

Прошло некоторое время.

На закате летнего дня, когда мальчик, проведав своего же­ребенка, возвращался домой, остановила его знакомая девушка и сказала:

— Господин, повелитель мой! Прибыл жених нашей Герен­зал, богатырь Цаган, и тысяча воинов его. Просит вас госпожа спеть для гостей песнь Бумбы, нести, гордую, хвалебную и звонкую.

Вечером уложил мальчик отца и мать на покой, накинул на плечи ватную куртку, отправился в девичью башню.

В девичьей башне пировали гости. Не заметили они, как вошел мальчик-певец и неслышно уселся на краешек стула. Вскоре заскучали гости, захотели песню послушать. Приня­лись девушки Герензал и воины Цагана искать юного певца. Наконец нашли его и вытащили на середину. Сел Цаган и вои­ны его справа, села Герензал со своими девушками слева, и мальчик запел священную песнь своей родины:

Обетованная эта страна,

Сорокаханная эта страна,

Смерть никогда не вступала туда!

Люди не знали там никогда

Лютых морозов, чтоб холодать,

Летнего зноя, чтоб увядать...

Когда же мальчик-певец дошел до слов:

Слева сидит Шовшур — исполин,

Хана Джангара единственный сын.

Трех ему не исполнилось лет,

Силой своей удивил он свет... —

тогда не выдержал певец, вышел из себя, закричал:

Эх, и могучее племя они,

В наше бы жили время они! —

и, разгоряченный, встал с места, и вместе с ним поднялась на воздух вся башня. Оказалось, что Герензал, желая показать гостям, -какова сила этого маленького мальчика, заранее вби­ла незаметно для Шовшура в полы его бешмета два железных кола. Знала она: когда начнет певец петь о стране Бумбе, раз­горячится он, поднимется и потащит за собой всю башню!

Звонкоголосый певец пел до самого рассвета. На рассвете гости наградили его тысячей желтоголовых овец. Пригнал мальчуган родителям тысячу овец, и зажили в довольстве ста­рики, не зная горя, в своей лачуге.

На другой день, когда возвращался мальчик домой, прове­дав своего жеребенка, остановила его знакомая девушка и сказала:

—Ханская дочь и ее жених затеяли для гостей состязание борцов. Просит вас госпожа выступить борцом ее стороны и победить противника.

Прибежал мальчик вечером в башню Герензал. Тысяча девушек натянули занавес цвета весенней травы и раздели до пояса борца своей стороны маленького приемыша. Тысяча воинов Цагана тоже натянули занавес — был он цвета инея — и раздели до пояса борца своей стороны — могучего великана. Потом раздвинули занавесы и вывели борцов на середину.

Предстали они друг перед другом: один — могучий великан, другой маленький мальчик, ростом с мизинец этого великана. Взглянув на мальчика, могучий великан заплакал от обиды:

— Я думал поспорить с человеком, а вывели меня на борьбу с козявкой! Не снесу я такого позора!

— Если ты победишь, то не все ли тебе равно, кого — человека или козявку? — сказал мальчик и схватил великана за пояс.

В одно мгновение скрутил он ему руки-ноги, перебросил через себя, да так, что рассыпались исполинские кости борца.

Изумились воины и девушки, а жених разозлился, заорал: «Экий дерзкий молокосос!» — и бросился на мальчика — хо­тел он отомстить за своего борца. Но Герензал встала между ними, отвела руку жениха.

Гости наградили маленького борца прекрасной белой ки­биткой, навьюченной на семь одногорбых верблюдов, награди­ли тысячей желтоголовых овец. Мальчик пригнал овец и вер­блюдов на берег озера, велел своим приемным родителям перекочевать туда. Старики разбили на мягкой приозерной траве прекрасную белую кибитку, переселились в нее, а ни­щую лачугу отвели под кизяк.

КАК ДЖАНГАР ПРИБЫЛ

СО СВОИМИ БОГАТЫРЯМИ

В ХАНСТВО БАДМИН-УЛАНА

На другой день мальчик отправился, как всегда, проведать своего дорогого жеребенка. Опять Герензал позвала его и ска­зала так:

— Получил Цаган согласие моего отца, хана Бадмин­ Улана, на нашу свадьбу и отправился за свадебными подарка­ми, за напитками и угощениями. Что же теперь предпримете вы, Шовшур? Ужели уступите меня ненавистному Цагану?

Ничего не ответил мальчик ханской дочери. Простился он с ней и побежал на берег озера, к луговой траве, к своему дру­гу —жеребенку. Прибежал он к нему и горько заплакал:

— Одолеет моя сила богатыря Цагана, сына Ман-хана, да не одолеет моя сила всех воинов этого ханства — одной четвертой части мира! Одолеет моя сила воинов этого ханства, да не одолеет она воли-желания Бадмин-Улана, отца моей Герензал! Где же мой отец Джангар, который мог бы мне помочь? Где же мои побратимы — тридцать пять славнейших богатырей Бумбы? Где же моя родина, обетованная Бумба? Далеко я от нее и сам не знаю, как я забрался сюда!

И когда Шовшур так проливал священные слезы, тоскуя по своей родине, желанной Бумбе, показался на востоке столб красной пыли, упиравшийся в небо.

«Не обманывают ли меня мои заплаканные глаза?» — подумал Шовшур и еще раз посмотрел в сторону столба крас­ной пыли. Не обманули Шовшура его глаза: эта пыль была поднята рыжим Аранзалом, скакуном богатыря Джангара.

Обрадовался Шовшур, хотел побежать навстречу богатырю Джангару, но мудрый конь Оцол Кеке остановил его:

— Человек, подобный тебе, не должен первый бежать к отцу, будто ждал его как спасителя, будто повторял его имя, тоскуя по нем. Пусть лучше Джангар сам разыскивает тебя, пусть он придет к тебе первым!

Шовшур поблагодарил Оцола Кеке за совет, вернулся к своим старикам и сказал: