Сомадева - Океан сказаний

Очень удручали меня такие поступки царя. Но как-то пришел к нему юный художник. Написал он портрет лже-Нанды и его супруги, и настолько хороша была картина, что казались они живыми, только вот даром речи не обладали. Царь был весьма доволен и щедро одарил художника, картину же повесил на стену в спальном покое. Случилось мне однажды войти в этот покой, и посмотрел я на царицу, изображенную на картине и наделенную признаками, свойственными красавицам. Но заметил я, что не хватает у нее на талии родинки, подобной зернышку кунжута. Взял я и пририсовал маленькое пятнышко, и образ царицы заблистал тогда совершенством прелестей. И только кончил я рисовать, как вошел в спальный покой сам царь, и взгляд его тут же был привлечен вновь появившейся родинкой.

«Кто ее нарисовал?» — закричал он на стражников, а те ему ответили, что сделал это Вараручи, то есть я. Задумался царь: «Никто, кроме меня, той родинки, находящейся на сокровенном месте, не видел. Как же мог Вараручи про нее узнать? Вот, видно, кто тайный нарушитель покоя моего гарема. Вот почему смог он узнать тайну мужчин, переодетых женщинами». От таких мыслей воспылал мнимый Нанда гневом. Воистину, что глупцу ни скажется, все истиной кажется! Позвал он немедля Шакаталу и объявил ему: «Ты должен убить Вараручи. Он соблазнил царицу».

«Как повелишь, владыка», — ответствовал ему Шакатала и вышел. Задумался министр: «Не под силу мне убить Вараручи. Необычайной мощью ума обладает он. К тому же, разве не он извлек меня из колодца? Да он еще и брахман! Лучше я его скрою, а царю скажу, будто убил». Так порешив, пришел ко мне Шакатала, рассказал о беспричинном гневе Нанды и предложил: «Я велю казнить кого-нибудь другого, а ты живи тайно в моем доме, постараюсь уберечь тебя от царской ярости». Как он сказал, так и сделал: я стал жить в его доме, а он под покровом ночи казнил кого-то другого, распустив слух, что казнил меня.

После того как Шакатала все это устроил, молвил я ему однажды: «Ты поистине несравненный министр, потому что не решился меня убить. Да это и невозможно, ибо есть у меня друг — могучий ракшас. Стоит мне только в мыслях позвать его, как он тотчас же является и, коли я пожелаю, готов сокрушить весь мир. Но царь — мой друг Индрадатта, к тому же он брахман, и убивать его нельзя». Тогда Шакатала сказал, что хотел бы повидать этого ракшаса. Позвал я его мысленно, и тотчас явился ракшас перед Шакаталой. При виде его изумился министр и ужаснулся, а когда тот исчез, спросил меня: «Как зародилась твоя дружба с ним?»

Вот какую историю я ему рассказал: «Случилось однажды так, что каждую ночь стали бесследно исчезать воины, охранявшие город. Узнав об этом, мнимый Нанда поставил меня начальником над всеми городскими стражниками, и как-то раз, обходя ночью безлюдные улицы, увидел я, что бродит по ним некий ракшас. Обратился он ко мне: «Скажи, кто в этом городе самая красивая женщина?» Со смехом ответил я: «Эх, глупец, кому какая нравится, та тому и красавица!» Тогда сказал он: «Ты единственный, кто правильно ответил на мой вопрос». Поэтому-то он меня не убил и продолжил так: «Обрадовал ты меня. Теперь ты мой друг. Как только подумаешь обо мне, тут же явлюсь». С этими словами он исчез, а я пошел своей дорогой. С той поры у меня с этим ракшасом дружба».

Когда закончил я свой рассказ, очень стал просить меня Шакатала, чтобы я снова показал ему силу ума моего, и вызвал я усилием мысли воплощение Богини Ганги. Поклонился я ей, и она, обрадованная этим, исчезла. Шакатала же стал еще больше мне предан. Заметил он как-то раз, что томлюсь я от вынужденного заточения, и произнес такие слова: «Зачем терзаешься ты, обладатель могучего знания? Разве не ведомо мудрому, что разум царей непостоянен? Скоро и к тебе придет избавление. Послушай-ка одну историю.

Жил в стародавние времена царь Адитьяварман, а главным министром у него был многоумный Шиваварман. Случилось так, что жена властителя понесла, и, узнав об этом, царь спросил стражей, охранявших женский покой: «Вот уже два года минуло, как я в женский покой не входил. Отвечайте, как случилось, что царица забеременела?» И они ответили: «Никакому мужчине сюда проникнуть невозможно. Но вот твой министр Шиваварман постоянно сюда наведывается». Услыхав такое, подумал царь: «Вот кто, оказывается, мой недруг! Но если я его убью, меня же осудят». Поразмыслив, послал он тогда министра к своему вассалу и другу Бхогаварману. А вслед Шиваварману отправил царь письмо с тайным гонцом и в том письме велел Бхогаварману убить министра. Но не прошло и семи дней после отъезда Шивавармана, как вдруг забеременевшая царица попыталась бежать. Стража, однако, схватила ее, а вместе с ней мужчину, наряженного в женские одежды. Узнав об этом, Адитьяварман в раскаянии воскликнул: «Зачем без всякой вины велел я убить такого хорошего министра?!»

А пока все это происходило, прибыл министр в царство Бхогавармана, а гонец с письмом туда еще не поспел. Когда же оно пришло, то призвал Бхогаварман к себе министра и с глазу на глаз прочел ему то место, где говорилось о казни. Тогда лучший из министров Шиваварман обратился к нему с такой речью: «Ты, как велено, убей меня. А не выполнишь царский приказ, я сам себя убью». Удивившись, спросил Бхогаварман министра: «Что это значит, почтенный? Скажи мне, не то прокляну тебя!» Ответил Шиваварман:

«Той стране, где меня убьют, целых двенадцать лет Бог не даст дождей».

Узнав об этом, стал Бхогаварман совещаться со своими министрами: «Каков злодей царь Адитьяварман! Он хочет погубить наше царство. Будто у него самого не нашлось тайного палача совершить казнь! Нужно стеречь его министра, чтобы рук на себя не наложил. Ни в коем случае нельзя его убивать!» Посовещавшись, отрядили стражей и под охраной тотчас же выпроводили Шивавармана из их страны. Вот как благодаря разуму остался министр в живых и доказал свою невиновность.

Так и твое очищение от вины свершится, и царь раскается, а ты, Катйайана, пока оставайся в моем доме!»

И остался я по совету Шакаталы под его кровом, ожидая удобного случая и считая томительные дни.

Тем временем, о Канабхути, сын мнимого Нанды, которого звали Хиранйагупта, поехал однажды на охоту. Занес его конь в дремучий лес. И вот ему, заблудившемуся, пришлось искать место для ночлега, ибо кончился день. Забрался он, чтобы провести ночь, на дерево. Через некоторое время на то же дерево влез, спасаясь от льва, медведь. Увидев, что царевич дрожит от страха, сказал ему медведь: «Не бойся меня, я тебе друг». Успокоенный такими словами, заснул Хиранйагупта, а медведь бодрствовал и охранял его. Лев, бродивший под деревом, так ему говорил: «Ты, медведь, сбрось человека с дерева, я и уйду». С гневом отвечал ему медведь: «Нет, злодей, не предам я друга». Вскоре медведь заснул, а царевич проснулся, и тогда лев обратился к нему: «О юноша, сбрось мне медведя с дерева!» И царевич, в страхе за свою жизнь и ради того, чтобы умилостивить льва, принялся медведя сталкивать. Но тот по воле случая проснулся и проклял царевича: «Предавший друга, стань безумным!» Вот какая история приключилась с царевичем Хиранйагуптой. Вернулся он рано утром домой совсем утратившим разум, а мнимый Нанда, видя его в таком несчастье, в отчаянии сказал: «О, если бы Вараручи был жив! Если б знал я, что так случится, все бы ему простил. Горе мне!» Шакатала же подумал при этих горестных словах: «Вот и повод привести Вараручи! Он гордый человек и не останется здесь, а царь будет мне доверять». Так рассудив, сообщил он без страха царю, что жив Вараручи и находится в пределах его царства. Мнимый Нанда тотчас повелел: «Сию минуту его привести!»