Сомадева - Океан сказаний

«Есть в Пратиштхане город, известный под именем Супратиштхита. Жил там некий Сомашарман, украшение брахманского сословия. Было у него, друг, двое сыновей, Ватса и Гулма, и дочь Шрутартха. Со временем Сомашарман и его жена умерли и обратились в прах, а о сестре стали заботиться братья. Заметили однажды Ватса и Гулма, что их сестра понесла под сердцем, и, поскольку не было там никакого третьего мужчины, стали подозревать один другого. Шрутартха же, догадавшись о взаимных подозрениях братьев, призналась: «Не подозревайте друг друга, послушайте, что я вам скажу.

Есть у брата царя нагов Васуки сын, и зовут его Киртисена. Однажды увидел он меня, когда я ходила купаться. Поразил его Мадана страстью ко мне, и Киртисена, назвав свое имя и племя, сделал меня своей женой по обряду гандхарвов. Мой муж — брахман. От него я и беременна». Выслушали сестру братья и засомневались: «Какая-то тайна здесь скрыта!» Она же, когда спустилась ночь, призвала царевича-нага, а он, явившись, обратился к Ватсе и Гулме с такими словами: «Да, я сделал своей женой эту лучшую из небесных дев, над которой тяготеет проклятие, из-за чего она и родилась на земле в облике вашей сестры. И вы оба обрели облик смертных из-за того же проклятия. Когда же родит она сына, то, несомненно, с нее и с вас проклятие спадет».

Так сказав, юноша исчез. Через некоторое время у Шрутартхи родился сын. Знай же, что я и есть ее сын. При рождении моем раздался с неба божественный голос, возвестивший: «Вот родился брахман по имени Гунадхйа, в котором воплощен гана!»

Освободившись от проклятия, мать моя и оба дяди через некоторое время избавились от земной жизни, и остался я сиротой. Погоревав, пошел я в южные края учиться, поскольку никакой опоры, кроме самого себя, у меня в жизни не было. Шло время, прославился я совершенным знанием всех наук и, пожелав проявить свои способности, отправился в родные края.

Дошел я после долгого пути до города Супратиштхита, вступил с учениками в его пределы и увидел, как он прекрасен: в одном месте поют гимны Самаведы в точном соответствии с правилами; в другом — брахманы ведут ученый спор о толковании Вед; там — всякому, кто искушен в азартных играх, достается несметное богатство, а тут — сидят, беседуя друг с другом, купцы, обсуждают свое ремесло и достаток. Один из них так, например, говорил:

«Что дивиться тому, кто, себе во всем отказывая, скапливает богатства! Я вот сокровища свои добыл, ничего вначале не имея. Когда еще был я в утробе матери, скончался мой отец, а жадные родичи расхитили все, что он оставил. Тогда моя мать, от них и себя, и меня, еще не родившегося, спасая, поселилась в доме Кумарадатты, друга отца. Там и родился я, единственная надежда матери, верной памяти мужа. Она добывала мне пропитание, не гнушаясь никаким тяжелым трудом. Подрос я, и она попросила какого-то наставника поучить меня, и одолел я и счет, и грамоту, а когда выучился, она мне так сказала: «Ты — сын купца! Поэтому и тебе нужно начать торговать. Живет здесь богатый купец Вишакхила. Говорят, дает он беднякам из порядочных семей товар для торговли. Ступай, попроси его, чтобы и тебе дал».

Пошел я к нему и попал как раз в то время, когда Вишакхила сердито выговаривал какому-то купеческому сыну: «Видишь, лежит на полу дохлая крыса. Если купец настоящий, то он и на ней деньги наживет. Я же тебе, ни на что не годному, сколько золотых дал?! А ты не то что прибыль получить, даже сберечь их не смог!» Слыша все это, обратился я к Вишакхиле: «Разреши мне взять эту крысу для того, чтобы торговлю начать». Забрал я дохлую крысу, оставил у купца расписку и пошел своей дорогой. Долго смеялся надо мной Вишакхила, а я тем временем продал крысу другому купцу на прокорм его кошки за две пригоршни гороха. Изжарил я горох, взял кувшин с водой, отправился за город, сел в тени дерева у перекрестка и почтительно стал предлагать усталым дровосекам, шедшим с вязанками дров, гороха пожевать да холодной воды испить. В уплату же каждый из них мне с благодарностью отдал одно-два поленца из своей ноши. Те дрова я отнес на базар, продал и на часть вырученных денег еще гороху купил. На следующий день дровосеки отдали мне в уплату за горох да за воду целую ношу дров. Каждый раз я торговал таким образом и, подсобрав денег, скупил у дровосеков все дрова, что они нарубили за три дня.

Случилось так, что из-за проливных дождей нельзя было дров из леса в город доставить, и тогда продал я свои дрова за большие деньги. На те деньги поставил я лавку, упрочился мой достаток, и благодаря торговле день ото дня становился я и богаче и удачливее. Велел я тогда изготовить крысу из золота и отдал купцу Вишакхиле свой долг, а он отдал мне в жены свою дочь. Вот почему зовут меня люди Мушака. Так-то я хоть и вовсе ничего не имел, а стал богат». Слушавшие эту историю купцы очень дивились. Да и кто не удивится, увидев, что художник картину рисует без холста или без стены!

В другом же месте стоял брахман, знаток Самаведы, которому невесть откуда досталось восемь машей золота. Какой-то сводник ему говорил: «Раз ты брахман, так не надо тебе заботиться о пище насущной. Ты бы пошел да за свои восемь машей поучился бы мирской хитрости». Глупец отвечал ему на это: «Да кто меня научит?» А сводник так сказал: «Есть здесь гетера, которую зовут Чатурика. Ты приходи к ней домой!» — «Да что я там делать буду?» — удивился этот недоумок, а сводник ему отвечает: «Дай ей золота и постарайся благородным поведением добиться ее благосклонности». Выслушав это, устремился знаток Самаведы в дом к Чатурике. Вошел он к ней и был встречен как полагается. Просит глупый: «Поучи ты меня мирской хитрости!» — и при этом отдает все свое золото. Тут люди, бывшие у гетеры, расхохотались. Удивился брахман: «Чего это им смешно?» — и развел руками, словно корова ушами. Затем запел он, средоточие глупости, гимны Самаведы пронзительным голосом. Собрались вокруг него тогда все сводники, желавшие потешиться, и, глядя на то, что он выделывал, стали говорить друг другу: «Откуда этот шакал сюда явился? Не худо бы наградить его полумесяцем по шее да побыстрее спровадить». А глупец подумал, что они говорят о стреле с серповидным наконечником, и в страхе, как бы ему не отсекли голову, бросился наутек с воплем: «Научился я мирской хитрости!» Прибежал он к тому своднику, который послал его в дом гетеры, и рассказал все, что случилось. Тот же ему на это ответил: «Говорил же я тебе — веди себя благородно. Ну где же предел глупости дурней, твердящих Веды? Разве там место Веды распевать?» Посмеявшись над ним, пошел сводник к гетере и сказал ей: «Отдай ты этому двуногому скоту его золотую травку!» Рассмеялась она и вернула золото, а брахман отправился к себе домой, словно вновь родился.