Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Войдя к хакану быстрыми шагами,
Сказал он: «Царь, сияющий над нами!

Слыхал я, что злодей неисправим,
Одно посланье пишет за другим.

Вручи мне войско со всего Китая,
И двинусь я, врагов ниспровергая.

Я завоюю Рум, возьму Иран,
И станешь ты владыкой этих стран,

Чтоб ночью, где бы стражи ни встречались,
Лишь именем твоим перекликались.

Хосрова обезглавлю я мечом:
Пусть больше не мечтает ни о чем!

Тебе покорный, на Иран нагрянув,
Я вырву корни дерева Сасанов».

Хакан стал думать. В тайниках души
Бродили мысли, как в лесной глуши.

Призвал он старцев, мудрых и не льстивых,
С хорошей памятью, красноречивых.

Был откровенен властелин и прям,
Сказал им все, что говорил Бахрам.

Услышал он от старцев тех высоких,
От родичей, от близких и далеких:

«С Хосровом не под силу нам война.
Плоха задача эта и трудна.

Нам столько не собрать военных станов,
Чтоб выкорчевать дерево Сасанов.

Но если войско поведет Бахрам,
Покажет он дорогу храбрецам.

Хотя Бахрама имя знаменито, —
Не бойся: только ты — его защита.

Пусть служит счастью твоему Бахрам.
Послушаем, что сам он скажет нам».

Бахрам, как будто он родился снова,
Возликовал, услышав это слово,

Отправился к хакану поскорей.
Сказали несколько богатырей:

«Двух витязей отправим благородных,
Для ратных схваток и трудов пригодных».

Там был храбрец по имени Чайнуй,
Другой — гордец — по имени Жангуй.

Хакан призвал их, усадил в чертоге,
Где он награды раздавал, и строгий

Тем знатным воинам он дал наказ:
«С Бахрама не должны спускать вы глаз

И в горькие, и в светлые мгновенья.
Должны вы храбро биться в день сраженья,

Должны Джейхун по праву захватить,
Чрез реку переправу захватить».

Он войско дал им с этими словами:
Соперничали воины со львами.

Раздался во дворце литавров звон,
Затмился черной пылью небосклон.

Так в пятый день недели, утром рано,
Рать повернула к рубежам Ирана.

Когда Хосров услышал, что к стадам
Волк выбежал из леса, что Бахрам

Стал во главе нежданного похода,
Что войско свет затмило небосвода, —

Харроду молвил шах: «Ты стар и сед,
Найди же выход и подай совет.

Ты всех умней в Туране и в Иране,
Остер язык твой, разум полон знаний».

Раскрыл врата сокровищниц Хосров,
Мечей, каменьев, денег, поясов

Достал он столько, что Харрод смутился
И мысленно к Яздану обратился.

В Китай, с дарами, он пустился в путь.
Джейхун минуя, в степь решил свернуть.

Приблизился Харрод к дворцу хакана…
Услышав о прибытье каравана,

Хакан украсил золотой престол,
Велел, чтоб во дворец вступил посол.

Склонившись пред царем, сказал иранец:
«Прикажешь — рот откроет чужестранец».

Сказал хакан: «От сладости речей
Сердца у старцев бьются горячей.

Известно нам, что кожуре плодовой
Неизреченное подобно слово,

А слово изреченное — зерно,
И пусть на пользу нам пойдет оно».

Харрод сказал: «От бога мы зависим,
Лишь следуя творцу, себя возвысим.

Тот на престоле счастьем осенен,
А этот издает протяжный стон.

Тот этого считает втайне лишним,
Но тот и этот созданы всевышним.

Великим или малым сим — равно
Быть горстью праха тленного дано.

Скажи: кто Кай-Хосрова был знатнее?
Исфандиора гордого сильнее?

Кто, как Рустам, для славных битв окреп?
И что ж? У всех одно жилище: склеп.

Они, стремясь к целебной влаге славы,
Вкусили только яда и отравы.

Иранский шах — твой свойственник и друг.
Хосров, по матери, — хакана внук.

Хосров печалится твоей тоскою
И радуется твоему покою.

Не забывай, хакан, семейных уз,
Пусть заново окрепнет ваш союз,

Глава Ирана и венец Ирана
Пусть будут прахом для стопы хакана!»

Так тонко говорил Харрод Бурзин.
Внимал ему Китая властелин

И молвил так: «Мой гость, носитель знаний!
Когда тебе подобный есть в Иране,

То этот муж воистину велик
Затем, что в тайну бытия проник!»

Харрод велел дары внести скорее.
Их цену подсчитали казначеи.

Хакан, оказывая гостю честь,
Харроду приказал поближе сесть.

Сказал: «Дары считают казначеи,
Но для меня ты всех даров ценнее.

Проси меня о чем-нибудь, мудрец,
Я — твой должник, о разума венец!»

Стал неразлучен с гостем царь державы,
С Харродом он делил пиры, забавы,

С Харродом наслаждался он вином,
С Харродом он охотился вдвоем.

Харрод однажды выбрал день, и смело
Посланец шаха принялся за дело.

Сказал: «Из грязи вышел Чубина.
Он — Ахриман, душа его черна.

Он продал тех, чей род высок издревле:
Корысть — монеты ломаной дешевле.

Безвестною была его судьба,
Из ничего Ормузд вознес раба.

Как верно он тебе сейчас ни служит,
Злодей свое коварство обнаружит.

Он продал царство — и тебя продаст.
Он предал шаха — и тебя предаст.

Но если шаху ты его отправишь,
От бремени Хосрова ты избавишь.

Тогда не только край отцов — Китай, —
Иран своим владением считай!»

Хакан взглянул на гостя мрачным взором:
«С тем витязем я связан договором.

Не надо злоязычья твоего,
Не омрачай величья моего.

Того, кто клятвенным словам изменит,
Могила саваном своим оденет».

Харрод увидел: все его труды —
Дерев бесплодных мнимые плоды.

Властитель на своем стоит упрямо,
И никогда не выдаст он Бахрама.

Харрод решил свернуть с того пути,
К царице доступ он решил найти.