Абулькасим Фирдоуси - Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Пришел он к ней, кляня свой жребий черный.
Попался под руку ему придворный,

Который охранял ее гарем.
Харрод поговорил с придворным тем,

Своим доверием его почтил он, —
Служителю ничтожному польстил он:

«Ты обо мне царице доложи,
Хочу писцом служить у госпожи».

Ответствовал гаремный тот придворный:
«Не увлекайся ты мечтою вздорной

Затем, что муж царевны — Чубина,
А мать ее, как с сыном, с ним дружна.

Коль ты писец, найди другое средство,
Но берегись и ветерка соседства!»

Харрод не выбрался из тупика,
Не видел ни основы, ни утка…

Кулун, туранец нищий, жил в то время,
Влачил всеобщего презренья бремя,

Питался лишь болтушкой просяной,
Ходил в тулупе летом и зимой.

Харрод велел позвать его с дороги,
В роскошном поселил его чертоге,

Средь знати место для него нашел
И не садился без него за стол.

Он дал ему диргемы и динары,
И зажил богачом туранец старый.

Был многодумен, терпелив Харрод,
Он ждал, чтоб наступил его черед.

Царицы страж и будущий посредник —
Харрода был единый собеседник.

Молчал Харрод о замысле своем,
К хакану попадая на прием.

Сказал ему однажды страж гаремный:
«Ты грамотен, вельможа чужеземный,

Но если б ты искусным был врачом,
То не нуждался бы теперь ни в чем,

К царице был бы близок постоянно,
Затем, что заболела дочь хакана».

А тот: «Я врачевания знаток,
К царевне приведи меня в чертог».

Придворный быстро побежал к царице:
Мол, появился мудрый врач в столице.

Сказала та: «Ищу я лекарей,
Будь счастлив, приведи его скорей!»

Придворный поспешил к покоям друга:
«Ступай, лечи царевну от недуга,

И днем, и ночью будь настороже,
Себя не называй ты госпоже».

К царевне врач вошел, слезами встречен,
И обнаружил, что болела печень.

Гранатовый подать велел он сок
И тыкву, что росла среди осок,

Потребовал, чтоб принесли цикорий,
И снадобье он приготовил вскоре.

Царевну снадобьем поил семь дней.
Опять здоровье возвратилось к ней,

Опять она с луной могла сравниться,
Покой и радость обрела царица,

Велела, чтоб Харроду принесли
Халаты, золотые кошели,

И молвила: «Вот малая награда.
Захочешь, дам тебе я все, что надо».

А тот: «Я не возьму даров у вас,
А нужно будет — к вам приду тотчас».

Так лекарем прослыл он самым первым,
А в это время был Бахрам под Мервом.

Павлиньей пышностью украсив рать,
Отправил он гонца, велел сказать:

«Хакан, будь бдителен, не выпуская
В Иран людей Турана и Китая,

Чтобы не мог о нас узнать Хосров:
Такая весть дороже всех даров».

Хакан изрек: «Пусть помнит о расплате
Тот, кто уедет без моей печати:

Велю его рассечь я пополам!
Ни за какие деньги не продам

На выезд незаконный разрешенья:
С Ираном мною прерваны сношенья».

Два месяца в Китае жил Харрод.
Не двигались его труды вперед.

Однажды — ночь была тогда безлунна —
С душой стесненной он призвал Кулуна.

Сказал ему: «Таков земной приют:
И дня без горя люди не живут!

А ты живешь, не ведая кручины,
Забыты просо и тулуп овчинный,

Теперь твой стол обилен и богат,
И златотканый на тебе халат.

Нужду терпел ты, ругань слушал часто,
Теперь тебе перевалило за сто,

Ты, наконец, избавился от бед
И счастлив ты, что прожил столько лет

Есть дело для тебя. Оно опасно.
Добудь престол или умри безгласно.

Достану я властителя печать,
Тебе в Иран придется путь держать.

Тайком ли, явно, криво или прямо,
А должен ты добраться до Бахрама.

Тулуп дырявый снова ты надень,
И, спрятав нож, ступай в счастливый день.

Бахраму на глаза не попадайся:
Ты дня его рожденья дожидайся, —

Считает он его несчастным днем, —
Давно, в тоске, мы дня такого ждем!

Он в этот день сидит в румийской ткани,
Не одевается в одежды брани.

Приблизишься ты к страже, говоря:
«Принес я весть от дочери царя».

В доверие войди ты к приближенным,
Нож в рукаве держи ты обнаженным.

Скажи, оставшись с ним наедине:
«Вот что царевна приказала мне:

«Поведай тайные слова супругу,
Не доверяй их ни слуге, ни другу».

Он спросит: «Что за тайные слова?»
Тогда ты вынешь нож из рукава,

Ты снизу доверху живот распорешь —
Бахрама смерть своим ножом ускоришь.

Застонет он, — все побегут кругом,
Кто за конем, кто за своим добром:

Ведь каждый лишь к своим делам привязан, —
Поэтому не будешь ты наказан.

А если даже будешь ты убит,
То разве мало ты познал обид,

Тревог, счастливых лет и лихолетий,
И разве мало прожил ты на свете?

Зато исполнишь ты святую месть,
Отплатишь за поруганную честь

Всем тем, кто издевался над тобою,
Кто над твоей смеялся нищетою.

А если ты останешься в живых,
Хозяином ты будешь благ земных,

Получишь от Парвиза награжденье:
Тебе отдаст он город во владенье!»

Кулун сказал: «Ты мной руководи.
Я целый век оставил позади.

Перевалило за сто мне. Доколе
Мне быть покорным жалкой, нищей доле?

С тобою буду всюду и везде,
Ты — мой кормилец в горе и нужде».

Харрод к царице побежал поспешно
И молвил: «Награди меня утешно!

Теперь, о добронравная жена,
Исполнить просьбу ты мою должна.

Моя семья попала в плен, страдая
В неволе за пределами Китая.

Ты золотом мне ноги развяжи,
Чтоб ваши перешел я рубежи.

Возьми ты для меня печать хакана:
Она мне, как душа, теперь желанна!»

Сказала та: «Приближусь я к нему
И ночью с перстня слепок я сниму».