Ольга Петерсон - Наследники Вюльфингов [предания германских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой, О. Петерсон]

Обрадовался Гугдитрих и решился последовать совету Берхтунга. Переодетый женщиной, с пышной свитой подъехал он к Салоникам и на равнине перед городом раскинул свою палатку, над которой сверкали четыре карбункула. Люди смотрели и дивились незнакомым гостям. Король сейчас же послал одного из своих рыцарей разведать, кто были незнакомые гости и зачем приехали они в его землю.

Гугдитрих со своими рыцарями, как то и подобало, вежливо принял королевского посла. Рыцарь же, взглянув на него, сказал:

— Откуда приехала ты, благородная королева, и чего ты от нас желаешь?

На это Гугдитрих отвечал:

— Я, несчастная девушка, приехала к вам из Константинополя: меня изгнал брат мой, Гугдитрих, за то, что я отказалась выйти замуж за некрещеного язычника. Приехала я сюда искать защиты и милости у короля, — пусть он позволит мне остаться при его дворе, пока не смягчится гнев брата моего.

Вернулся рыцарь к королю Вальгунту и рассказал, в чем дело, советуя в то же время принять девушку с честью, как прилично ее высокому роду, — недаром же дошла до нее молва о великодушии и доблести короля Вальгунта и недаром же приехала она из такой дальней страны искать у него приюта и защиты.

Вальгунт сам вышел из своего бурга навстречу Гугдитриху и радушно приветствовал его. Гугдитрих бросился к его ногам и повторил свою просьбу. Вальгунт поспешно поднял его и сказал;

— Не достоин я того, чтобы благородная константинопольская королева преклоняла передо мной колена. Оставайся здесь у меня со всею своею свитой, не заботясь ни о питье, ни о пище.

— Нет, благородный король, этого не должно быть. Меня проводил сюда герцог Берхтунг из Мерана со своими рыцарями. Он — доблестный князь и обладает обширными землями, и я должна отпустить его домой.

— Да, вот и Берхтунг, я узнаю его, он сам служил у меня целых три года, — сказал король.

Наделив Берхтунга и его свиту богатьши одеждами, Гугдитрих отпустил их домой, а сам остался в Салониках всего лишь с тремя спутниками.

Вальгунт, взяв гостью за руку, с почетом сам ввел ее в свой город; сама королева вышла к ней навстречу, а потом усадила ее на почетное место и стала расспрашивать о ее роде и имени. Приезжая отвечала, что зовут ее Гильдегундой.

Гильдегунда сейчас же принялась за работу и начала прясть с таким искусством, что при дворе Вальгунта не могли надивиться на ее пряжу: ничего подобного не бывало еще в той стране. Потом Гильдегунда принялась вышивать шелками и золотом разных вещих птиц и так хорошо, что их можно было принять за живых. Видя такое ее искусство, королева сказала ей:

— Ты должна научить этому и моих молодых девушек. За то я всегда буду к тебе благосклонна и в награду одарю тебя серебром и золотом и обещаю исполнить все, чего ты ни пожелаешь.

Гильдегунда поблагодарила ее за обещание и охотно взялась обучить своему искусству ее девушек.

Целых полгода обучал Гугдитрих двух девушек из ее свиты всяким женским рукодельям. Он научил их изготовлять прекрасные белые широкие скатерти с изображениями разных птиц и зверей и даже целых приключений из охотничьей жизни.

— Кто это изготовил такое чудо? — спросил король Вальгунт, увидя в первый раз такую скатерть, и камергер его отвечал ему:

— Это все делает прекрасная Гильдегунда из греческой земли.

Итак, скоро все при дворе Вальгунта полюбили Гильдегунду за ее добрый нрав и искусство.

Наконец задумала гостья вышить золотом шапочку с двойными полями, небывалой красоты, и когда шапочка была готова, она собственноручно надела ее на голову королю Вальгунту и сказала:

— Хотелось бы мне, государь, чтобы надевал ты эту шапочку во время пышных празднеств при твоем дворе, — пусть гости твои, возвратясь домой, рассказывают всем, какой роскошный головной убор видели они на короле.

— Благодарю тебя, прекрасная девушка, — отвечал Вальгунт, — ты так почтила меня своей работой, что я готов исполнить всякую твою просьбу; говори же, чего ты желаешь?

— Если так, государь, — отвечала Гильдегунда, — то позволь твоей дочери спуститься ко мне со своей башни. Это будет мне лучшей наградой за мою работу.

— Благородная королева, желание твое будет исполнено, — отвечал Вальгунт. — Но ты могла потребовать от меня богатых даров, — земель и людей, серебра и золота: все это охотно дал бы я тебе, если бы ты только пожелала.

Король Вальгунт разослал гонцов по всей своей земле, собирая к своему двору отважных рыцарей, герцогов и графов, и съехалось к нему множество славных гостей. В Троицын день дочь короля Вальгунта сошла со своей башни, и Гугдитрих, встречая ее, опустился перед ней на колена. Она же обняла его с ласковым приветом. Королева Либгарда, взяв их за руки, подвела их к богатой скамье и усадила рядом. Тут слуги стали подносить им кушанья и вина, и Гугдитрих подавал Гильдбурге кубок и резал ей хлеб. Часто поглядывала на них королева Либгарда и нашла, что гостья ее и обходительнее, и учтивее ее дочери и, нагнувшись к Гильдбурге, шепнула ей на ухо:

— Бери с нее пример.

Во время пира один из знатных графов обратился к Вальгунту и сказал:

— Государь, кто это прислал тебе эту драгоценную шапочку? Это прекраснейший головной убор!

— Ее вышила мне одна прекрасная девушка, приехавшая сюда из Греции, которая находится теперь при моей дочери, — отвечал Вальгунт.

После пира Гильдбурга сказала своему отцу:

— Дорогой отец, окажи мне милость, позволь Гильдегунде поселиться в моей башне: пусть она научит меня всяким работам.

— Милая дочь моя, охотно исполню я твою просьбу, — отвечал Вальгунт, — за это я готов буду щедро наградить нашу гостью, и с радостью наделю ее серебром и золотом, и дам ей во владение много земель и людей.

— Нет, — отвечал Гугдитрих, — не надо мне от тебя никакой награды.

Так-то Гугдитрих получил возможность часто видаться с Гильдбургою, обучая ее разным рукоделиям, и долго ничем не выдавал себя. Наконец он открылся ей во всем:

— Я — Гугдитрих, константинопольский король, — сказал он ей, — и ради тебя предпринял столько трудов и опасностей: хочу я, чтобы стала ты моей женой и королевою в Константинополе.

Горько заплакала Гильдбурга.

— Если узнает о том мой отец, то мы оба погибли, — говорила она.

Но Гугдитрих ласково утешал и успокаивал ее, уговаривая тайно ото всех стать его женою, обещая со временем торжественно отпраздновать свою свадьбу в Константинополе.

Так прошло еще полгода, и герцог Берхтунг явился ко двору Вальгунта. Сам король вышел к нему навстречу.

— Государь, — сказал ему Берхтунг, — как поживает при твоем дворе благородная греческая королева? Я приехал за нею. Король наш, Гугдитрих, положил гнев свой на милость и приказал мне привезти ее домой.