Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 2

И взмолился он превечной Истине, дабы она — насколько возможно — дала ему способность хорошо различать между людьми, которые стремятся к упорядоченной простоте, и теми, кто, как сказано, стремится к беспорядочной свободе, и чтобы она научила его, в чем состоит истинная отрешенность, с которой бы он пришел туда, куда следует.

И в ответ было ему просветление, что все это он получит в виде поучительных примеров и необходимых разъяснений — так, будто юноша спрашивает, а Премудрость отвечает. Но сначала было ему указано на Священное Писание как на тот источник, из которого говорит вечная Истина, чтобы там он поискал и хорошенько обдумал, что о том говорят мужи величайшей учености и праведнейшей жизни, коим Бог открыл сокровенную Истину, как было сказано в начале, или как это понимает святая христианская вера, дабы не отклонился он от подлинной истины. И прояснилось ему следующее.

Всем людям, кои будут вновь возведены в Единое, надобно знать первоначало себя самих и суть всех вещей, ибо в Нем же и их конечная цель. И потому следует знать, что все, кто когда-либо говорил об истине, единогласны в том, что имеется Нечто, что есть первое и простейшее надо всем, прежде которого ничего нет. Так, Дионисий, созерцавший эту безначальную сущность в ее чистоте говорил, как и другие учителя, что простота, о которой идет речь, остается не названной до конца ни одним из имен [469]. Ибо, как мы знаем из логики, имя должно выражать природу и характер именуемой вещи.

Известно, что природа указанной простой Сущности бесконечна, неизмерима и непостижима никаким тварным разумом. Поэтому все ученые богословы знают, что эта не имеющая образа Сущность не имеет также и имени. И потому Дионисий в книге «О божественных именах» говорит, что Бог — «He-сущность», или «Ничто», и это следует понимать применительно и ко всему бытию, и к чему-то определенному, что мы можем придать Ему в соответствии с каким-либо тварным образом. Ибо то, «что приписывается Ему таким способом, в некотором смысле есть ложь, отрицание же этого есть истина» [470]. Исходя из этого, Его можно назвать «Вечным Ничто». С другой стороны, если говорить о чем-то, как бы возвышенно и как бы сверхразумно оно ни было, то надобно ему дать какое-то имя.

Сущность этой тихой простоты — ее жизнь, а ее жизнь — ее сущность. «Это — живой сущий пресущественный Разум, который постигает Сам Себя и пребывает и живет Сам в Себе и который есть Он Сам» [471].

Точнее мне этого не выразить, и я назову эту Сущность «Вечной нетварной Истиной». Ибо все вещи в ней — в своей новизне, своей первозданности и своем вечном начале. И здесь отрешенный человек начинает и приходит к своей цели в подлинном единении, как будет показано далее.

Юноша спросил: Если известно, что это Единое — совсем просто, то странно, откуда же берется множественность, которую ему приписывают. Один облекает его в Премудрость и ею и называет, другой — в благо, третий — в справедливость и так далее. Так учат богословы на основании веры в Божественную Троицу. А почему нельзя оставить это Единое в его простоте, каковое и есть оно само? Мне вообще кажется, что этому простому Единому приписывают слишком много действия и слишком много разнообразия. Разве может существовать абсолютно чистое Единое, в котором, однако же, столько множественности?

Истина ответила: Вся эта множественность своей глубочайшей причиной имеет простое Единое.

Юноша: Что называешь ты причиной и началом и что причиной не является?

Истина: Я называю причиной источник и начало, из которого происходит исторжение.

Юноша: Госпожа, что это значит?

Истина: В этом природа и сущность божества. В этой бездонной глубине троичность ипостасей сливается в свое единство, и всякое множество там каким-то образом устраняет само себя. Если понять это так, то там не найти ни единого чужеродного действия — лишь тихий, в себе пребывающий мрак.

Юноша: Но, возлюбленная Госпожа, скажи мне, что дает толчок самому первому; Его действию, и прежде всего Его собственному труду, порождению?

Истина: Это делает Его всемогущая сила.

Юноша: Госпожа, что это такое?

Истина: Это — божественная природа в Отце, и здесь, в это самое мгновение, она наполняется плодоносностью и действием, ибо здесь, по восприятию нашего разума, Божество обращается в Бога.

Юноша. Возлюбленная Госпожа, разве это не одно и то же?

Истина: Да. Божество и Бог суть едины: и все же «Божество не действует и не рождает, но действует и рождает Бог» [472]: здесь имеет место различие, существующее в именовании, согласно восприятию разума. Но в основе своей они едины; ведь в божественной природе нет ничего иного, кроме сущности и относящихся к ней свойств: и они ничего не добавляют к сущности, они всецело — она сама, хотя между собой они различаются — в зависимости от предмета, к которому они относятся. Ибо божественная природа, рассматриваемая в ее основе, никак не проще Отца в Его природе или иной ипостаси. Но ты ошибешься, если будешь судить по внешнему виду, который она принимает в творении: в Нем самом она едина и проста.

Юноша: Я вижу, что пришел к порогу сокровеннейшей простоты, ближе к которой не подойти никому, кто желал бы установить истину.

Юноша: Вечная истина, а как твари извечно пребывали в Боге?

Истина: Они пребывали там в своем вечном прообразе.

Юноша: Что это за прообраз?

Истина: Это — Его вечная сущность в образе, который сообщается твари и дает возможность опознать ее. И заметь, что все твари, от века пребывающие в Боге, суть Бог и не имеют никакого различия в своей основе, кроме той, о которой говорилось. У них та же жизнь, та же сущность, те же возможности, поскольку они в Боге, и они суть то же самое Единое и не меньше. Но после исторжения, когда они получают свою собственную сущность, каждая из тварей наделяется своей особой сущностью, отличающейся собственной, лишь ей присущей формой, которую сообщает ей ее природная сущность. Ибо форма наделяет своей обособленной и отличающейся — как от божественной, так и от всех прочих — сущностью, подобно тому как природная форма камня наделяет его свойственной ему сущностью. И это не божественная сущность, ибо камень не есть Бог, и Бог не есть камень, хотя и он, и прочие твари получили от Него все, чем являются. И в этом исторжении все сотворенное обретает своего всемогущего и вечного Бога: ибо когда тварь осознает себя тварью, она утверждает своего Творца и своего Господа.