Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 1

Но, отметьте, что в духовном супружестве есть два типа рождения, и, таким образом, два непротивоположных типа умирания. Поэтому духовные люди, как святые матери, могут рождать души молитвой или могут дать духовные начала размышлением. В этом втором типе рождения, душа покидает даже телесные чувства и отделяется от них, именно так, по благоволению Слова, а не по благоволению своему. Это случается, когда разум восхищен невыразимой сладостью Слова, так что он отправляется, или бежит от самого себя, чтобы вкусить Слова. По-другому, когда душа некоторым образом находится под влиянием, когда она стала плодоносной от Слова и когда радуется Слову. В первом случае, она понимает необходимость ближнего, в другом, — привлечена сладостью Слова. Мать счастлива через свое творение, супруга еще более счастлива в объятиях своего супруга. Дети дороги, они являются платой любви, но, поцелуи супруга доставляют удовольствие еще более великое. Хорошо спасать многие души, но еще большее удовольствие удаляться, чтобы пребывать со Словом. Но, когда это происходит и сколько длится? Это сладчайшая встреча, но длится она недолго и редко испытывается! Об этом я говорил сначала, когда сказал, что высшая причина, по которой душа ищет Слово, состоит в том, чтобы наслаждаться им в блаженстве.

Господину Вильгельму, аббату св. Теодора, брат Бернард. Небольшое сочинение о благодати (de gratia) и свободе воли (libero arbitrio), к которому я некогда приступил ввиду известных вам обстоятельств, я теперь закончил, как мог, с помощью той же благодати. Боюсь, однако, не окажусь ли я либо недостаточно достойным говорить о вещах столь важных, либо излишне рассуждающим о том, что подвергалось уже рассмотрению многих [473]. Поэтому прочтите сначала вы и, если найдете нужным, один: дабы в случае, если сочинение будет пущено в обращение, не сказали бы, что оно написано больше ради тщеславия писателя, чем в поучение читателю. И если вы посчитаете полезным его распространение, то не поленитесь, найдя что-либо сказанным менее ясно, чем допускает дело, и могло бы быть сказанным более полно, насколько это позволяет краткость трактата, или исправить это, чтобы исполнилось обещание мудрости, которая говорит: «Кто просвещает меня, будет им жизнь вечная» (Сир. 24, 31).

1. Когда однажды мне, осененному благодатью Божией, пришлось говорить в присутствии других о том, что сознаю себя ею и определенным ко благу, и чувствую себя влекомым ко благу, и надеюсь совершить благо, — один из присутствующих сказал: Зачем ты делаешь это, и на какую благодарность (merces) или награду (praemium) ты надеешься, если все это делает Бог? А что ты, говорю я — мне советуешь? Воздай, — отвечает он, — славу Богу, Который бескорыстно предупреждает тебя, поощряет тебя, подталкивает тебя; и в остальном живи достойно, доказывая, что ты благодарен за полученные благодеяния и заслужил их. Я ответил ему: ты дал бы хороший совет, если бы сказал, как можно следовать ему. Ведь не одно и то же — ясно знать, что нужно делать, и делать, потому что разные вещи — указать слепому путь и дать утомленному повозку. Не каждый, кто показывает дорогу, дает путнику средства на дорогу. Одно дело указать, как не сбиться с дороги, и другое — дать средства на завершение пути. Не всякий наставник одновременно и податель блага, которому он учит. Для меня необходимы две вещи: научиться и получить помощь. Ты, человек, правильно помогаешь незнанию, если верно утверждает апостол: «также и дух подкрепляет нас в немощах наших» (Рим. 8: 26). Ведь тот, кто дает мне совет твоими устами, тот необходимо дает мне помощь своим духом, силою которого я исполню то, что ты советуешь. Вот в качестве его дара восстает во мне желание, а свершить его не нахожу сил (Рим. 7, 18); и я убежден, что и не смогу, если только тот, кто дает мне желание, не даст мне и силы свершить во благоволение (pro bona voluntate) (Флп. 2, 13). Итак, ты спрашиваешь, где наши заслуги, или в чем наша надежда. Слушай, — говорю я: «Он спас нас не по делам праведности, а по своей милости» (Тит. 3, 5). Итак, что же? Ты считал, быть может, что ты сам создал свои заслуги, что ты мог спастись своими добрыми делами, ты, который даже Иисуса не можешь назвать Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12, 3). Не забыл ли ты того, кто сказал: «Не от желающего, и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (Рим. 9, 16)?

2. Итак, для чего же, спросишь ты, свободный выбор (arbitrium liberum)? [474]Отвечаю кратко: для спасения. Отними свободный выбор, и не будет того, чем спасаемся; отними благодать, и не будет того, что есть причина спасения. Дело спасения не может совершиться ни без того, ни без другого: во-первых, без того, чем совершается, во-вторых, без того, в чем совершается. Бог — творец (auctor) спасения, свободный выбор есть только способность; и только Бог может дать его, а свободный выбор — принять. А так как спасение дается только Богом и только через посредство свободного выбора, то его не может быть как без согласия принимающего, так и без благодати дающего. О свободном выборе говорится, что он содействует благодати, совершающей спасение, до тех пор, пока он пребывает в согласии, т. е. пока он спасается. Ибо пребывать в согласии [с благодатью] значит спасаться. Вследствие этого дух животного не имеет спасения, ибо у него отсутствует добровольное согласие (voluntarius consensus), в силу которого спасающийся добровольно повинуется спасающему, т. е. Богу, следуя призывающему, веря обещающему и благодаря дающего. Ведь не одно и то же добровольное согласие и естественное влечение (naturalis appetitus). Последнее обще у нас с неразумными животными, и не в состоянии соглашаться с духом плоть, опутанная соблазнами. Быть может, это то же самое, что апостолом под другим именем называется мудростью плоти, когда он говорит: «Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются да и не могут» (Рим. 8, 7). Естественное влечение, как я сказал, общее у нас с животными, а добровольное согласие отличает нас. Оно есть свойство души быть свободной, не поддающееся ни насилию, ни вымогательству, ибо оно есть воля, а не необходимость, не отрицает себя, не отдает себя кому-либо, разве лишь добровольно. И, напротив, если кого-нибудь побуждают [действовать] против его воли, то он действует не добровольно, а по принуждению. А там, где нет воли, нет и согласия. Ибо согласие не может не быть добровольным. Таким образом, там, где согласие, там и воля. А там, где воля, там свобода. Это-то и есть то, что я называю свободой воли.