Коллектив авторов - Антология средневековой мысли. Том 1

Из оставленного Иоахимом Флорским наследия до нас дошло, по крайней мере, семь сочинений, известных под следующими заглавиями: «Согласование Ветхого и Нового Заветов» (Concordia veteris ас novi testamenti), «Руководство к Апокалипсису» (Enchiridion in Apocalypsin), «Новый Апокалипсис» (Apocalypsis nova), «Десятиструнный псалтериум» (Psalterium decem chordarum), «Превосхождение четвероевангелия» (Super quattuor evangelia), «Против иудеев» (Contra Judeos), «О правиле веры» (De articulis fidei). Содержание и характер этих сочинений исходят большей частью из комментария на Апокалипсис и проникнуты эсхатологическим беспокойством. Мистическая основа учения о «Вечном Евангелии» основана на толковании текста Апокалипсиса .

Существуют три ступени, через которые проходит мир, и они соответствуют трем Ипостасям Бога. Бог — подлинная мера всего, а троичный Бог и промысел Свой о мире совершает в троичной Теофании миру, одновременно являющейся и тремя состояниями или эпохами исторического пути мира к Богу — эпохами Отца, Сына и Святого Духа. Данные состояния, как описывает их Иоахим, значительно различаются между собой. Например: «Первое состояние прошло под знаком знания, второе проходит в частичной мудрости, третье состояние будет при полноте интеллекта. Первое — в рабской покорности, второе — в сыновней покорности, третье — в свободе. Первое — под кнутом, второе — в действии, третье — в созерцании. Первое — в страхе, второе — в вере, третье — в любви. Первое состояние рабов, второе — детей, третье — друзей. Первое — мальчиков, второе — юношей, третье — зрелых мужей » [512]. При этом первое состояние — прошлое, второе — настоящее, третье — будущее, переходящее в настоящее. Бог Отец правит в первую эпоху — эпоху власти и страха Божьего (Ветхий Завет); затем мудрость, сокрытая в веках, открылась через Сына и появилась кафолическая церковь Нового Завета; наступает третья ступень — Царство Святого Духа — новое распространение во вселенной Любви, проистекающей от Евангелия Христа, но превосходящей его букву, так что больше не будет нужды в самом институте наказания. Иоахим верил, что вторая эпоха подходит к концу и третья (уже отчасти предсказанная св. Бенедиктом) начнется после какого-то грандиозного катаклизма, который по его вычислениям должен был произойти в 1260 г. После этого латиняне и греки объединятся в новом духовном царстве, в равной мере освобожденные от оков буквы, иудеи будут обращены в христианство и «Вечное Евангелие» пребудет до конца мира. Вместе же три эти эпохи, обнимая собою историю человечества от Адама до конца света, органически соединяются друг с другом, образуя эсхатологическую целостность, которую по праву можно назвать самой важной из всех, какие знало западное христианство со времени св. Августина. Упоминание здесь имени Августина не случайно: Иоахим был прямым продолжателем идей Августина с его упованием на будущее и стремлением к спасению и совершенству в Царстве Божьем. Но то, что у Августина было прикровенно и недосказанно, у Иоахима приобрело логически законченные и нумерически выверенные формы. Недаром Данте помещает «вещего Иоахима» в раю на одном небе со многими выдающимися христианскими мудрецами, рядом с самим Августином .

Влияние Иоахима Флорского на последующую духовную жизнь в Европе было многообразно. Его пророческо-эсхатологические умозрения вдохновляли и оплодотворяли мысль таких выдающихся религиозных мыслителей, как Франциск Ассизский, Данте Алигьери и Савонарола .

Ю. М. Зенько

Собственно, согласование есть, как говорим мы, уподобление, [проводимое] при соотношении равно как Нового, так и Ветхого Завета, равно и, говорю я, в том, что касается чисел, но не в том, что касается достоинства; а именно, что когда человек и человек, сословие и сословие, война и война рассматриваются, исходя из некоего равенства общих для них черт; [сравниваются], например, Авраам и Захария, Сара и Елизавета, Исаак и Иоанн Креститель, Иаков и как человек Иисус Христос, двенадцать патриархов и такое же число апостолов, если только что-то сходно, оно встречается повсюду, не в смысле аллегорическом, но создавая согласование двух Заветов [514]. Не подлежит сомнению, что один истинно духовный смысл исходит из того и другого. Ведь есть, если мы здраво рассуждаем, два обозначающих у одного обозначаемого; показывающие нам, кто верует в Бога, что один есть Отец живой, к которому особо имеет отношение Ветхий Завет; один Сын Божий, к которому особо относится Новый; один Дух Святой, который исходит из обоих, к которому особо обращен мистический смысл, тот, что, как уже сказано, исходит из обоих. Как же, действительно, может ясно обнаружиться то, о чем сказано, что же больше может быть сходно, чем то, что один старец от [одной] неплодной матери, другой от [другой] неплодной матери породил [один] необыкновенного и [другой] необыкновенного? И не следует считать непохожим, что патриарх Исаак родил Иакова, а Иоанн не породил, но крестил Христа; потому что в том, то есть в Иакове, утверждено поколение плоти, так как он был отец народа плотского, что по прозванию отца был назван Израиль: в этом же — поколение духа, так как он был отцом по духу народа, который называется христианским. Ибо как тот народ порожден двенадцатью патриархами, так этот двенадцатью апостолами, с той разницей, что там «рожденное от плоти есть плоть, а здесь рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3, 6).

Если же возражают по поводу крещения Иоанна, кем крещен Христос, что оно не имело, якобы, того достоинства, которое имеет крещение Христово, однако сходство таинства не нарушается по этой причине; потому что хотя бы и не пожелал Бог Отец послать Дух свой на прочих, кто крещен был Иоанном, однако же на Христа послал его; и не без свидетельства голоса своего, которым было сказано ему: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в нем Мое благоволение» (Мф. 3, 17 и Лк. 3, 22).

Хотя, если известно, что и сам Иоанн без какого-либо крещения был преисполнен Духа Святого еще от утробы матери своей, то я не вижу, что может воспрепятствовать тому, если бы также и тем, кто, как говорится, крещен крещением Иоанна, была дана, по крайней мере, скрытая благодать Духа Святого, подобно некоторым праведным мужам закона и пророкам они заслужили быть спасенными через благодать. Или, если ты полагаешь, что это не относится к делу, потому что не Иоанн дал Духа Святого, но Бог всемогущий послал оного, следовательно, и крещение Христа, которым крестили апостолы, не относится к делу, поскольку, даже если и были люди, которые крестили, однако один только Бог исполняет благодатью; Он один вершит дела и добродетели. Следовательно, как Исаак и Иаков отстоят по плоти в поколении, так, видно, отстоят по чему-то иному друг от друга крещение Иоанна и крещение Христа. Конечно, род Исаака избран в одном Иакове, но отвергнут в Исаве, коему ни отцовские молитвы, ни заслуги не способны были помочь обрести вечное спасение. Один лишь Иаков, упрежденный матерью, добился отцовского благословения, как — в особенности — для себя самого, так и для рода своего. Ибо род Иакова не был отчасти избран, а отчасти отвергнут, но весь в роду сосчитан, хотя мы и не признаем, что в нем не было дурных; поскольку одно — это то, что по поводу временного избрания вследствие таинства содержит Писание, а другое — то, что оно содержит по поводу избрания вечного [515]. Подобным же образом крещение Иоанна для тех, кого крестил, было как бы бесполезно, поскольку он не мог обеспечить вечное спасение; а в ином, однако, оно полезно, так как было словно бы неким знаком на пути к истинному, которое есть крещение Христово. С другой же стороны, один Христос, упрежденный благодатью Духа Святого, поставлен наследником вперед всех первых отцов Завета; и все те, кто крещены, уже тем самым есть сыны Авраама, хотя и среди них не без плевел, которые следует выжечь огнем, подобно тому, как есть они и в сынах Израиля. Таким вот образом Лица одного и Лица другого Заветов рассматриваются по общим для них чертам; и все же город и город, народ и народ, сословие и сословие, война и война, если чем и могут быть схожи, то согласуются, пожалуй, тесной связью при одинаковом смысле [516]; исключая то, что тот более относится к плоти, а этот — к духу, хотя стоит учесть и то, что там есть то, что относится к духу, и тут — что относится к плоти. Итак, не только персона с персоной, но также и множество [лиц] перекликается с множеством, как, например, Иерусалим есть Римская церковь, Самария — Константинопольская, Вавилон — Рим, Египетская империя — Константинопольская, и тому подобное.