Ольга Петерсон - Рыцари Круглого Стола [предания романских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой и О. Петерсон]

С громкими проклятиями явился Тибер ко двору короля.

Там, упав перед королем на колени, он рассказал ему о своем неудачном путешествии.

— Поистине дерзость и безнаказанность Ренара необычайны! — воскликнул король. — Неужели никому не удастся предать в мои руки этого ужасного карлика? Я начинаю сомневаться в вас, Гримберт. Вы так хороши с ним, что мне сдается, уж не сообщаете ли вы ему обо всем, что здесь происходит?

— Государь, я, кажется, никогда не давал вам повода заподозрить меня в неверности!

— В таком случае ступайте в Мопертюи и не возвращайтесь без вашего родственника.

— Государь, — сказал Гримберт, — положение моего родственника таково, что он не явится сюда, если я не покажу ему вашей грамоты. Но я знаю, что при виде вашей королевской печати он немедленно отправится в путь.

— Гримберт прав, — сказал король и сейчас же продиктовал кабану послание, а Бришемер скрепил его королевскою печатью.

Гримберт на коленях получил от короля запечатанное послание и отправился в путь.

С радостью бросился Ренар на шею Гримберту и повел его в свои дом. Гримберт со свойственным ему благоразумием передал свое поручение лишь после обеда, когда уже убрали скатерть.

В смущении взломал Ренар печать и, читая письмо, несколько раз менялся в лице. Не надеясь на пощаду, исповедался он в своих грехах и стал готовиться в путь.

На другое утро, на рассвете, обнял Ренар свою жену и детей, которых оставлял в великом горе.

— Не знаю, что со мной станется, — сказал он им на прощание, — оберегайте наш замок и поддерживайте его: пока он в ваших руках, вам нечего бояться ни короля, ни его баронов. Через шесть месяцев осады они будут стоять перед его воротами с таким же успехом, как и в первый день, а провизии у вас хватит на несколько лет. Поручаю вас Господу Богу! Молите Его, чтобы я скорее вернулся.

Оба барона отправились в путь; перешли реку, прошли ущелье, поднялись на гору, потом спустились в долину и очутились, сами того не ожидая, перед богатой монастырской фермой. На птичьем дворе спокойно разгуливали куры. При виде добычи забыл Ренар и о грозившей ему опасности, и о своем раскаянии и уже готов был пуститься в новые похождения, да посовестился Гримберта и скрепя сердце прошел мимо, но долго оглядывался на оставшееся позади пернатое царство.

Чем дальше шли они, тем больше волновался лис и уже начинал дрожать как в лихорадке. Но вот перевалили они через последнюю гору, и перед их глазами открылась долина, где заседал королевский суд. Когда они прибыли и велели о себе доложить, заседание уже было открыто.

Появление Ренара и Гримберта произвело сенсацию в собрании пэров. Не было зверя, который не горел бы нетерпением поддержать обвинительный акт; даже благородный пес Рунио беспокойно ворчал и лаял. Но среди всего этого шума Ренар с полным наружным хладнокровием и со спокойным достоинством зверя, не знающего за собою никакой вины, вышел на середину залы и, окинув собрание гордым взглядом, сказал:

— Государь, вам кланяется тот, кто оказал вам столько услуг, сколько не оказали все присутствующие здесь бароны, вместе взятые. Меня оклеветали перед вами, и я так несчастлив, что до сих пор не мог еще оправдаться. Говорят, что благодаря советам окружающих вас льстецов вы хотите приговорить меня к смерти. Это не удивительно после того, как король охотно слушает наветы бесчестных людей и отвергает советы испытанных своих баронов. Но я желал бы знать, на что жалуются здесь Брион и Тибер? Моя ли вина, что Брион был застигнут на месте угощения крестьянином Ланфруа и при всей своей силе не сумел от него защититься? Или что Тибер сам попал в ловушку, охотясь за мышами? Не великодушно было, государь, призывать меня на суд теперь, когда года подточили мои силы, когда голос мой разбит от старости и мысли плохо вяжутся в моем ослабевшем мозгу, — не великодушно было пользоваться моею слабостью! Но король приказал, а я повиновался! Беспомощный стою перед его троном, и в его власти теперь повесить меня или вести на костер, казнить или миловать. Но прилично ли мстить такому бессильному зверю, как я, и удобно ли казнить меня, не выслушав моих оправдании? Кто знает, к каким разговорам и толкам повел бы такой образ действий?

— Ренар, Ренар! — возразил ему король. — Ты мастер говорить и оправдываться! Но теперь твое время прошло. Сбрось же свою личину! Все это лисьи штуки! Тебя будут судить, раз ты этого требуешь, и мои бароны решат, как надо поступить с таким убийцей, негодяем, вором, как ты. Кто решится утверждать, что ты не заслужил этих названий? Пусть говорит — мы будем слушать.

Тут Гримберт встал со своего места.

— Государь, — сказал он, — мы ответили на ваш призыв и пришли преклониться перед вашей справедливостью. Зачем же обращаетесь вы с нами так оскорбительно? Зачем не хотите выслушать ни обвинений, ни оправданий? Ренар пришел сюда, чтобы отвечать на возводимые на него жалобы, — предоставьте же ему полную свободу защищаться и всенародно опровергнуть общее обвинение.

При этих словах все собрание в негодовании поднялось со своих мест, но король предупредил беспорядок, приказав всем сесть, и сам стал читать обвинительный акт.

Долго длились допросы свидетелей и разбор дела. Наконец собрание постановило, что Ренар обвинен и уличен в предательстве и заслуживает виселицы. По приказанию короля на высокой скале была приготовлена виселица. Схватили Ренара и поволокли на гору; дорогою вдоволь потешились над ним все звери, все враги и даже те, что никогда не были ему врагами. На что уж заяц, и тот бросил в него камнем, — правда, издали, когда Ренар почти уже скрылся из виду; но, к несчастью, лис оглянулся, и заяц со страху запрятался под изгородь и уж больше не появлялся.

У Ренара была в запасе еще одна уловка, и у самой виселицы он вдруг заявил, что должен открыть королю нечто очень важное. Король, делать нечего, согласился его выслушать.

— Государь, — сказал тогда лис, — сознаю я вполне, какой великий я грешник! По вашему приказанию ведут меня на казнь, но вы, конечно, не захотите помешать мне искупить свои грехи перед Богом: позвольте мне примкнуть к крестоносцам — я покину страну и пойду к святым местам. Смертью в Сирии я искуплю свои грехи, и Господь вознаградит вас за ваше доброе дело!