Ольга Петерсон - Рыцари Круглого Стола [предания романских народов средневековой Европы в пересказах Е. Балобановой и О. Петерсон]

В «Амадисе» все события и лица выдуманы от начала до конца. Сам Амадис является сыном небывалого короля в небывалом Гальском королевстве и отвезен сначала в Англию, а потом в Шотландию. Затем у родителей его родится еще сын Галаор, и приключения этих двух рыцарей, частью в Англии, во Франции, в Германии и в Турции, частью в неизвестных и даже волшебных странах, наполняют собою всю книгу.

Как велик был восторг, возбужденный «Амадисом», можно судить уже по тому, что сейчас же во всех странах явилось множество дополнений и переделок его, не говоря уже о переводах. Никому не хотелось расставаться с Амадисом, не узнав подробно, что делал он сам в последние годы своей жизни, что делали его дети, внуки и даже правнуки. И вот один издатель прибавляет к первой книге еще три, в которых рассказываются позднейшие подвиги Амадиса, другой рассказывает историю его сына Эспландиана, затем его племянника Флоризанда, его внука Лизварта Греческого и т. д. Так появились целых двадцать четыре книги. Наконец некий Дювердье написал «Роман романов», где привел к окончанию все приключения потомства Амадиса.

Мы имели в своем распоряжении только текст первой книги «Амадиса» и из нее взяли, частью в переводе, частью в пересказе, только историю самого Амадиса, исключив приключения его названого брата Гандалина и родного его брата Галаора, история которого заканчивается лишь в III томе.

С ОГОРЧЕНИЕМ РАЗДУМЫВАЛ дон Диэго Лайнец об оскорблении, нанесенном его благородному, богатому и древнему дому, сознавая, что слишком он стар, чтобы взять на себя мщение. Не мог он ни спать, ни есть и, не поднимая глаз, сидел у себя в комнате, не смея даже выходить из дома, и избегал разговаривать с друзьями, опасаясь, как бы не оскорбил их позор его.

Наконец позвал он своих сыновей и, не говоря им ни слова, стал по очереди жать им благородные, нежные руки: не для того, чтобы по линиям их прочесть их судьбу — этот дурной обычай колдунов не был еще введен тогда в Испании, а для того, чтобы они сказали ему: «Довольно, государь! Чего желаешь ты? Выпусти нас, или мы умрем».

Надежда на успех почти совсем уже погасла в его душе, когда дошел черед до младшего его сына — Родриго. Но часто счастье находишь там, где совсем его не ожидаешь. С горящими глазами, как у тигра, полный гнева и отваги, обратился к нему сын его Родриго с такими словами:

— Выпусти меня, отец! Не ровен час, — случится какая беда! Не будь ты отец мой, не стал бы я тратить слов: этою самою рукой растерзал бы на части; пальцы мои пронзили бы плоть, как кинжал или копье!

Обрадовался старик и заплакал от счастья.

— Сын моей души, — сказал он, — гнев твой успокаивает и радует меня! Эту угрозу, мой Родриго, исполни ты над нашими врагами: отомсти им за нашу честь, которая погибнет, если ты не восстановишь ее теперь!

И он рассказал об оскорблении, нанесенном его дому, и благословил сына и его меч.

Глубоко задумался Родриго: слишком он еще молод, чтобы отомстить за отца и убить графа Лоцано [40] Лоцано (Locano) значит по-испански «гордый, надменный». Это прозвище графа Гомеца, обидчика дона Диэго. . Слишком силен его враг, и много у него могучих друзей — целые тысячи астурицейцев в горах! Ему принадлежит решающий голос в кортесах короля Леона Фердинанда, и рука его не знает себе равной в битве! Но все это ничто перед оскорблением, нанесенным роду Родриго, — первым оскорблением, нанесенным когда-либо потомкам Кальво! И стал Родриго просить справедливости у неба и у бранного поля [41] То есть справедливого суда Божия. и перестал думать о своей крайней молодости, потому что храбрый дворянин со дня рождения уже обречен умереть за свою честь. Снял он со стены старинный кастильский меч, давно заржавевший без употребления, — и через час, не больше, месть над графом уже совершилась.

Горько плакал дон Диэго, сидя за своим столом и подперев руками голову; слезы, горькие слезы текли из его глаз при мысли об оскорблении, нанесенном его роду. Но вот явился к нему Родриго с покрытою кровью головою графа Лоцано. Дотронулся Родриго до руки отца и вывел его из задумчивости.

— Открой глаза, отец, и подыми голову! Теперь твоя честь спасена! Она воскресла к жизни, и пятно на ней смыто! Я отомстил за тебя, государь, потому что месть неминуема, когда правда на стороне того, кто бьется за нее!

Не сразу поверил старик и подумал было, что видел он это во сне. Но был то не сон. Поднял дон Диэго отуманенные слезами глаза и узнал бледную голову своего врага.

— Скрой эту голову от моих глаз, Родриго, сын моей души! — сказал он. — Как бы не стала она второю Медузой и не обратила бы меня в камень! Боюсь, что сердце мое не выдержит этой радости! О бесчестный граф Лоцано! Само небо отомстило тебе: мое правое дело постояло за себя и укрепило руку моего сына! Садись же, сын мой, за этот стол! Садись на почетное место: тот, кто принес эту голову, должен быть господином в моем доме.

Пять мавританских королей с многочисленным войском явились в Кастилию. Прошли они мимо Бургоса и напали на Монтес-Ока, Бельфорадо, Санто-Доминго и другие города. Все грабили они на своем пути, уводили скот, забирали в плен христиан, мужчин и женщин, мальчиков и девочек. Совершив все это, с богатою добычей спокойно возвращаются они домой, потому что ни король, ни кто другой не решился выступить против них.

Узнал об этом Родриго, находясь в своем замке Биваре. Был он в то время еще очень молод: ему не было еще полных двадцати лет. Вскочил он на своего Бабиэка, друзья его последовали за ним, и подал он клич по своим владениям — собралось к нему много народа. Осадил он мавров в замке Монтес-Ока и, победив их, взял в плен всех пятерых королей, отнял у них награбленную добычу и освободил пленников. Поделив все отнятое у них между своими людьми, отвел Родриго пленных королей в свой замок Бивар и передал их своей матери. Она приняла их с честью, выпустила на свободу, и они признали себя вассалами Родриго из Бивара.

Молва о подвигах Родриго из Бивара разнеслась по всей Испании.

Король Фердинанд находился в Бургосе, когда явилась к нему Химена Гомец. Преклонила она перед ним колена и обратилась со следующею речью:

— Я дочь дона Гомеца. Убил его дон Родриго из Бивара, и осталась я одна и беззащитна. Но он убил его в честном поединке, и я прощаю ему смерть моего отца. Но зато пришла я к тебе просить одной милости: дай мне его в мужья — пусть будет он мне надежною опорой и защитой!

Согласился король на просьбу Химены и вызвал Родриго к себе в Платенцию по важному делу. Получив письмо короля Фердинанда, сел Родриго на коня и отправился в путь с многочисленною свитой. Сопровождали его все дворяне, все его родственники и друзья счетом до трехсот человек; все имели хорошее новое вооружение, все были одеты в одноцветное платье. Сам король вышел к нему навстречу.