Софокл - Аякс

Пришел ты кстати, Одиссей — коль скоро
Распутать узел, не стянуть ты хочешь.

В чем дело, мужи? Издали я слышал
Атридов крик над витязем умершим.

1320 Крик? Да, пожалуй; чересчур обидных
Наслышались речей мы от него.

Каких речей? Простить я мужа склонен,
Когда на брань он бранью отвечает.

Он эту брань делами заслужил.

Что ж сделал он и в чем тебя обидел?

Не позволяет труп лишить могилы
И мне назло грозит похоронить.

Возможно ль другу, — честь воздавши правде,
Тебе и впредь с готовностью служить?

1330 О да; запрет безумью был бы равен:
Из всех аргивян ты мне лучший друг.

Послушай же. Не должен ты бездушно
Аякса оставлять без погребенья,
Не должен силе доверять настолько,
Чтоб в ненависти правду попирать.
Он и ко мне враждой пылал безмерной
С тех пор, как я доспехами Ахилла
По приговору овладел. Но я
Не отплачу бесчестьем за бесчестье.
Признать я должен, что из всех ахейцев,
1340 Что против Трои двинулись в поход,
Он уступал Ахиллу одному.
Так и тебе не след его бесчестить.
Ведь не его, а божий законы [64] Ведь не его, а божий законы… — Ср. Ан. 450—457; 1070—1076.
Ты оскорбишь. Позорить трупы храбрых
И в ненависти Правда не велит.

Ты, Одиссей — ты с ним — и против нас?

Да; ненависти честь кладет предел.

И я не вправе мертвого попрать?

Не домогайся выгоды бесчестной!

1350 Во власти правду нелегко блюсти!

А уступать благому друга слову?

Долг добрых — уступать законной власти.

Брось! Власть — твоя, хотя б и внял ты дружбе.

Ты помнишь ли, кого почтить ты хочешь?

Он мне врагом, но благородным был.

Что ж, столько чести мертвому врагу?

Я помню не вражду его, а доблесть.

Безумия полны такие речи!

Подчас и друг становится врагом.

1360 Таких друзьями делать — твой совет?

Совет мой — избегать жестокосердья.

Ты трусом выставишь меня сегодня!

Нет, праведным судьей для всей Эллады.

Велишь отдать его для похорон?

Да; и меня ведь та же участь ждет.

Все таковы: всяк о себе радеет!

О ком же больше мне радеть прикажешь?

Ответишь ты за дело, а не я.

Кто б ни ответил — благороден будешь.

1370 Запомни ж слово ты мое: тебе
И в большем деле я служить согласен,
Но с ним вражда моя и здесь и там
Непримирима. Поступай, как знаешь!

Кто и теперь души твоей не ценит,
Царь Одиссей, тот сам лишен души!

Одно осталось. Тевкру предлагаю,
Чтоб равносильной дружбе уступила
Недавняя вражда. Аякса тело
С тобою я похоронить хочу,
Весь труд твой разделить, всю чести меру
Ему воздать, какую благородным,
1380 Вкусившим смерть, установил закон.

О благородный Одиссей, ты всякой
Хвалы достоин! Ты мой страх развеял.
Аяксу злейший враг в ахейском войске,
Ты лишь один помог ему. Не стал
Живой над мертвым злобно надругаться,
Как тот военачальник безрассудный
И брат его, что вздумали Аякса
Последней грустной почести лишить.
Пусть же Олимпа царственный властитель,
Отец наш Зевс, пусть памятливый рой
1390 Эриний и вершительница Правда
Злодейскою злодеев смертью взыщут,
Равно бесчестной, как они хотели
Бесчестной доле храброго предать!
Тебя ж, Лаэрта-старца мудрый сын,
Я все ж прошу не прикасаться к трупу.
Я не уверен, будет ли приятно
Покойному твое прикосновенье.
Но в остальном желанной будет нам
Твоя подмога: если кто из войска
Тобою прислан будет, согласимся
Охотно мы. А прочее пускай
Моей заботой будет. Знай, что с нами
Ты поступил, как благородный муж.

1400 Готовность заявил я, но сомненья
Твои одобрить должен я; прощай!

Уж довольно речей; [65] Уж довольно речей… — Начиная с этого стиха, заключительная часть трагедии подвергается многочисленным сомнениям. Наиболее бесспорной интерполяцией является 1417: во-первых, два усеченных анапеста (паремиака) никогда не следуют один за другим в завершении анапестической системы; во-вторых, оговорка Тевкра, что он имеет в виду Аякса, каким тот был при жизни, а не умершего, лишена всякого смысла. Не очень кстати по содержанию и заключительные слова Корифея: в трагедии речь шла не о предстоящем, а уже о совершившемся — нападении Аякса на стада, которое покрыло его позором и стало причиной самоубийства. По лингвистическим соображениям ставит под сомнение весь отрезок 1402—1420 Доу;. см. Studies. V. I. P. 173—175. приниматься давно
Нам за дело пора. Вы идите, друзья, [66] Вы идите, друзья… — Едва ли надо представлять себе дело таким образом, что хор, разделившись на три отряда, сразу же отправлялся выполнять поручения Тевкра: тогда некому было бы составить погребальное шествие. Если стихи эти подлинные, то распоряжения Тевкра надо понимать как относящиеся к тому моменту, когда хор удалится со сцены. Вероятно, отчасти по этим соображениям Наук считал 1402 (кроме начального ἅλις) — 1412 поздней вставкой.
И глубокой могилы холодную сень
Снарядите скорей. Вы на ярый огонь
Меднобокий треножник поставьте, святых
Омовений купель.
Вы же, третий отряд, из палатки туда
Принесите доспехов суровый убор. [67] …доспехов суровый убор. — Неточный перевод. В оригинале речь идет о τὸν ὑπασπίδιον κόσμον — той части вооружения, которая находится «под щитом», т. е. о панцире и поножах. Свой щит Аякс завещал Еврисаку (ср. 574—577).
Ты, малютка, руками к отцу своему
1410 Прикоснися любовно и вместе со мной
Изо всех твоих сил его грудь поддержи.
Ах, тепла эта грудь, и из стынущих жил
Еще к горлу сочится багровая кровь!
Поспешите, идите, усердствуйте все,
Кто когда-либо другом усопшего звал!
Он был добрым из добрых; [68] Он был добрым из добрых… — В оригинале разумеются не черты характера Аякса, который отнюдь не отличался преувеличенной добротой, а его принадлежность к благородным и безупречное следование нормам героической этики. из смертных никто
С ним сравниться не мог.
[Об Аяксе, что был, мое слово!]

Человеку во многом учителем век,
И никто не пророк,
1420 Пока жизнь впереди, о грядущем.