Софокл - Аякс

ЭК. 15 — все ркп. дают чтение στέγουσιν — башни «покрывают», «защищают» город; конъектура, введенная Доу в его издание, — στέϕουσιν «увенчивают». В переводе это слово и создаваемый им образ совсем выпали. А. 295 — почти все ркп. дают чтение λέγειν и только две — ϕράζειν. В широком смысле эти глаголы — синонимы; они различаются между собой примерно как русское «говорить» и «молвить», «изрекать». Вполне возможно, однако, что в русском переводе и тот и другой греческие глаголы окажутся переведенными как «молвить» или «сказать». Поэтому в дальнейшем в примечаниях к отдельным трагедиям отмечаются только такие разночтения и конъектуры, которые способствуют пониманию текста и хода мысли автора, насколько оно может быть отражено в русском переводе.

Остается сказать о принятом в этом однотомнике порядке размещения трагедий. Наиболее естественной была бы хронологическая их последовательность, чему, однако, мешает отсутствие документальных данных о времени постановки пяти трагедий из семи. С другой стороны, и русскому читателю несомненно удобнее пользоваться текстом трагедий, относящихся к одному мифологическому циклу, в порядке развития событий в пределах каждого цикла, и в примечаниях в этом случае можно избежать лишних отсылок к еще не прочитанной трагедии. Поэтому было признано целесообразным поместить сначала три трагедии, восходящие к фиванскому циклу мифов («Царь Эдип», «Эдип в Колоне», «Антигона») и по содержанию служащие одна продолжением другой, хотя на самом деле Софокл такой связной трилогии не писал и поставленная раньше двух остальных «Антигона» (ок. 442 г.) оказывается при размещении по сюжетному принципу после «Эдипа в Колоне», созданного в самом конце жизни поэта. Затем следуют три трагедии на сюжеты Троянского цикла («Аякс», «Филоктет», «Электра») — опять в той последовательности, в какой находятся изображаемые в них события. Последней из сохранившихся трагедий помещены «Трахинянки»; к ним присоединяется обнаруженная в довольно крупных папирусных фрагментах драма сатиров «Следопыты», за которой идут отрывки из других не сохранившихся драм.

Не сохранилось документальных данных о времени постановки трагедии, и различные исследователи, опираясь на различные стилистические приметы, предлагают достаточно широкий спектр датировок. Построение парода (анапестическое вступление Корифея, сопровождаемое лирической партией хора), напоминающее его структуру у Эсхила в «Молящих», «Персах» и «Агамемноне», а также довольно активное использование эсхиловской фразеологии заставляет предполагать, что «Аякс» относится к тому периоду тьорчества Софокла, который он сам характеризовал как время стилистической близости к своему предшественнику (АС 42). Наиболее вероятным поэтому представляется, что «Аякс» является самой ранней из семи дошедших трагедий Софокла и относится к отрезку времени от середины 50-х до середины 40-х годов V в. В пользу этого предположения говорит и то обстоятельство, что мотив права покойника на погребение независимо от его взаимоотношений с людьми при жизни, составляющий идейную предпосылку «Антигоны», уже намечен в заключительной части «Аякса».

Поскольку у Софокла была еще трагедия об Аяксе Локрийском (см. фр. 284—290 и вступление), то на настоящую трагедию нередко ссылаются с дополнительным названием: «Аякс-биченосец» (см. А С 108).

Миф, лежащий в основе трагедии, получил первую литературную обработку, по всей видимости, в киклическом эпосе VIII—VII вв. «Илиада» знает Аякса как безупречного героя, второго в греческом войске после Ахилла, готового всегда прийти на помощь соратникам и взять на себя самые трудные испытания. Таким он выступает в единоборстве с Гектором (кн. VII), в сращении при кораблях (кн. XIV) и в битве за тело Патрокла (кн. XVII), не говоря уже о более мелких эпизодах. Поручается ему и такая деликатная миссия, как посольство к устранившемуся от боя Ахиллу (кн. IX). Никаких намеков на ожидающую его в будущем судьбу в «Илиаде» нет. В «Одиссее», оформление которой относится к более позднему времени, встречается уже упоминание о споре за доспехи погибшего Ахилла, разгоревшемся между Одиссеем и Аяксом. Для (решения вопроса Фетидой был созван суд из троянцев при участии Афины. Приговор был вынесен в пользу Одиссея, почему при его посещении подземного царства тень оскорбленного Аякса отказалась даже приблизиться к нему (XI, 543—547).

Краткость рассказа в «Одиссее» предполагает знакомство слушателей с его более обширным изложением в другой эпической поэме, и на это прямо указывает схолий к ст. 547, отсылающий к киклическому эпосу. И в самом деле, даже из очень отрывочных свидетельств о поэмах эпического цикла мы можем установить, что спор за доспехи Ахилла и его последствия были отражены в двух произведениях: в «Эфиопиде», автором которой считали Арктина из Милета (ок. 776 г.), и в «Малой Илиаде», которую приписывали разным авторам и относили примерно к рубежу VIII и VII вв. Из сохранившихся отрывков и пересказа этих поэм можно заключить, что «Эфиопида» повествовале о споре, разгоревшемся между Аяксом и Одиссеем за доспехи Ахилла, и о самоубийстве героя, уязвленного несправедливым решением; «Малая Илиада» добавляла к этом} новый мотив: впав в безумие, Аякс перебил стада, приняв их за своих обидчиков — ахейских полководцев. Поэтому после смерти ему было отказано в обычном для героического века почетном сожжении на костре, и он был захоронен в могиле {Бернабе. С. 69, 71, 74, 77.}. Что касается времени, когда произошло самоубийство, то его относили к рассвету следующей после суда дня. Эту подробность сохранил впоследствии и Пиндар (Истм. III, 53) устраняя остальные подробности и считая единственной причиной самоубийства уязвленное самолюбие Аякса (Нем. VIII, 26 сл., VII, 25).`

В разработке мифа об Аяксе на афинской сцене Софокл имел предшественником Эсхила, поставившего трилогию на этот сюжет, до нас не дошедшую. Она состояла и трагедий «Спор об оружии» (фр. 174—178); «Фракиянки» (фр. 83—85), названные так по хору фракийских пленниц, подруг Текмессы, — содержание трагедии составляло самоубийство Аякса; «Саламинянки» (фр. 216—220) — возвращение Тевкра к отцу на Саламин. Сохранившиеся фрагменты настолько незначительны, что не позволяю строить какие-либо умозаключения о развитии событий и их мотивировке у Эсхила. Во всяком случае, ясно, что Софокл, заменив хор фракийских девушек хором саламинских воинов, соратников Аякса, поставил героя и хор в более тесные отношения, чем это могло быть у Эсхила. Так же очевидно, что Софокл развил версию «Малой Илиады» об избиении ахейского скота, не теряя из виду и той характеристики Аякса, которая была дана ему в «Илиаде».