Рамон Льюль - Книга о любящем и возлюбленном

Добились наконец посланники, чтобы их допустили к царю, и вручили они ему отправленные Львом подарки и письмо, в котором говорилось следующее: «Правил в одной стране король, у которого было много высокородных и могущественных баронов. И решил король для их устрашения и для поддержания мира и справедливости в своих владениях установить дружественные отношения с императором. На что император, который высоко ценил его как за благорасположение, так и за добронравие, с готовностью согласился, преследуя те же цели, потому что хотел пресечь неповиновение собственных баронов; тем самым укрепили они свою власть, и воцарился мир на землях короля». Узнав, о чем пишет ему Лев и получив подарки, царь отдал Кота находившемуся здесь старьевщику, а Собаку одному рыцарю, увлекающемуся охотой; весьма недовольными этим остались посланники, ибо старьевщик был недостоин стать хозяином Кота, которого Лев послал, видя в нем как бы свое подобие. Вернувшись на постоялый двор после длительной беседы с царем о цели своего посольства, они обнаружили там Собаку, выразившую недовольство тем, что ее отдали рыцарю, который вынуждал ее охотиться и преследовать малых тварей, вассалов Льва, и предполагавшую, что поступает она вопреки природному своему господину.

Спустя какое-то время позвал царь посланников отобедать с ним по случаю праздника в роскошном зале, где вместе с ним пировали также царица и большое число рыцарей и их жен. Во время пира в зале находились жоглары, которые, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах, пели непристойные песни, наносящие урон добронравию. Превозносили эти жоглары то, что должны были бы порицать, и порицали то, что должны были бы превозносить; [78] Во время пира в зале находились жоглары ~ и порицали то, что должны были бы превозносить... — Филиппики Льюля по адресу жогларов и трубадуров объясняются, с одной стороны, его радикально изменившимся к ним отношением, как у любого «ренегата», а с другой — вписываются в общую систему противостояния культуры церковной культуре светской, идеалов христианства идеалам куртуазным, противоборства «благой любви» и «любви безумной». а царь, царица и все остальные веселились и получали удовольствие от всего того, что демонстрировали им жоглары.

В то время как царь и все присутствовавшие были поглощены тем, что делали и говорили жоглары, в зал вошел длиннобородый человек в лохмотьях, который сказал: «Да не забудут царь, царица, вельможи и их дамы, и все, именитые и безродные, пирующие в этом зале, что Господь сотворил всех, как присутствующих, так и отсутствующих в этом зале, столь различными, но одинаково неравнодушными к яствам, привезенным из заморских стран, дабы услаждали они человека и дабы сам человек служил Господу. Да не подумают царь и царица, что Господь забудет, что зал этот был средоточием беспутства и безобразия и что Господу в нем была нанесена обида, ибо не было в нем никого, порицающего то, что достойно порицания, восхваляющего то, что достойно восхваления, и возносящего хвалу Господу за ту честь, которой были удостоены в этом мире царь, царица и все их приближенные». Как только праведник произнес эти слова, один благоразумный оруженосец преклонил перед царем колени, прося, чтобы тот вменил ему в обязанность, пребывая при дворе, восхвалять достойное восхваления и осуждать достойное осуждения. Однако царь отклонил его просьбу, опасаясь, как бы оруженосец не стал осуждать те пороки, которые стали ему присущи, которыми он тешился и которым он хотел бы предаваться до конца своих дней, оставляя на будущее возможность покаяться в грехах.

В то время как оруженосец просил царя возложить на него обязанности, в которых царь ему отказывал, вошел городской викарий и привел с собой человека, который вероломно убил рыцаря. И приговорил его за это царь к повешению; и тогда сказал этот человек следующее: «Господин, Бог всегда бывает милостив, когда человек взывает к его милосердию; и поскольку вы замещаете на земле Бога, я молю вас о снисхождении, оказав которое вы ему уподобитесь». И ответил на это царь: «Господь справедлив и милостив. Движет им справедливость, когда он прощает того, кто совершает преступление по неведению или по стечению обстоятельств, а затем умоляет простить его, и всемилостивый Господь его прощает. Но не было бы согласия между справедливостью и милосердием, если бы Господь прощал того, кто грешит умышленно и, нанеся ему оскорбление, рассчитывает затем получить прощение. А поскольку ты задумал убить рыцаря, надеясь на то, что я смилостивлюсь над тобой, ты недостоин прощения». Из этих слов, сказанных царем, посланники заключили, что, отказывая оруженосцу в том, о чем тот его просил, он поступал вопреки собственным убеждениям.

По завершении пира и когда все покинули зал, посланники вернулись на свой постоялый двор, рассуждая о том, сколь прославлен был бы двор и сколь богат был бы царь людьми и сокровищами, будь он благоразумным и боголюбивым. На постоялом дворе они застали безутешным его хозяина и, спросив его о причине его горя, услышали: «В этом городе располагался царский двор, поэтому отовсюду стекалось сюда много народа, что требовало огромных затрат. Дабы обеспечить себя средствами, царь возложил на всех непосильное бремя поборов, и я должен внести тысячу монет, которые мне придется одалживать у евреев».— «Господин мой, — воскликнули посланники, — неужели у царя нет казны?» И услышали в ответ, что вся царская казна состояла из тех поборов, которыми обременялись его подданные, и уходила она на содержание пребывавшего при нем круглый год совета. «Господин мой, — спросил его Гепард, — какая польза царю иметь при себе совет круглый год?» И услышал в ответ, что никакой, один лишь вред; ибо население разорялось, и нужда толкала царя на разные хитрости и уловки и рождала недовольство им, ибо тратил он больше, чем имел, и, забирая средства у одних, отдавал их другим, которые его презирали, ибо, изображая чрезвычайную занятость и деловитость, никакой реальной пользы не приносили.

Выслушав его, посланники также прониклись презрением к царю и его приспешникам. «Друзья мои, — сказал Леопард, — неисчислимый вред этой стране наносит не расположенный к добронравию и справедливости царь». А хозяин постоялого двора добавил: «Трудно представить себе тот вред, который приносит злонравный монарх: неисчислимо совершаемое им зло и не совершаемое им добро, которое могло бы быть совершено. Подобный человек слишком полагается на свой совет, состоящий из презренных, подлых и настолько высокомерных людей, что каждый из них ставит себя выше царя, который думает только об охоте, досуге, ничтожных и порочных занятиях».