Жан Фруассар - Хроники 1325 – 1340 [с иллюстрациями]

Действительно, Фруассар неоднократно заявляет, что исторический труд, рождающийся под его пером, не имеет аналогов по широте тематического охвата и увлекательности приводимых в нем сведений.

«… На мой взгляд, — пишет он, — начиная с сотворения мира и с тех времен, когда люди впервые стали воевать, ни в какой другой истории не найдешь стольких чудес и возвышенных подвигов, сколько их было совершено как на суше, так и на море, в ту эпоху и пору, когда шли вышеназванные войны, о коих я собираюсь вам рассказать и поведать» [40] Ibid., t.2, р. 12. .

Главной причиной такой событийной насыщенности хронист считает беспрецедентное ускорение темпов общественной жизни. В связи с этим уместно вспомнить высказывание Гастона Феба, приведенное выше:

«… За последние 50 лет в мире случилось столько поразительных дел и ратных свершений, сколько раньше не происходило и за три века!» [41] Ibid., t.ll, р. З. .

Это мнение разделяли очень многие современники Фруассара, и, надо сказать, небезосновательно. Дело в том, что Столетняя война сыграла роль мощного катализатора для многих общественных процессов. Стремительное изменение прежнего баланса сил на международной политической сцене, небывалое унижение Франции, связанное с военными успехами англичан, жестокие вспышки социальных противоречий, опустошительные эпидемии чумы — все это порождало в людях убежденность, что они стали свидетелями событий грандиозных и беспрецедентных по своей важности, что на их глазах происходит смена исторических эпох. Желание донести до потомков как можно более полную и достоверную информацию о событиях недавнего прошлого служило серьезным стимулом для развития исторического жанра в литературе. Ярчайшей иллюстрацией этого, безусловно, следует считать творчество Фруассара, во многих отношениях новаторское для своего времени.

Завершая краткую характеристику Книги Третьей, можно отметить, что вся она превращена в своеобразный панегирик науке, историческим знаниям и образованным людям («клирикам»), которые эти знания добывают, заносят в книги и хранят для потомков. Конечно, идеи о пользе и важности книжной традиции были весьма распространенными в XIV столетии, и Фруассар не является их первооткрывателем. Однако его оригинальность состоит в том, что он сделал сам процесс сбора исторического материала и написания «Хроник» сюжетом повествования.

Как мы уже сказали, Книга Третья была завершена не позднее зимы 1391–1392 гг. Сразу за этим Фруассар начал собирать материал для Книги Четвертой. Здесь необходимо пояснить, что в конце 80-х годов Фруассар сблизился с теми членами французского правительства, которые стояли за продолжение политического курса, проводившегося покойным Карлом V Мудрым [42] Карл V Мудрый (1337–1380), старший сын короля Иоанна II Доброго и Бонны Люксембургской, дочери Иоанна Слепого, короля Чешского и графа Люксембургского. Фактически стал править королевством после пленения отца в битве при Пуатье (1356), формально наследовал ему в 1364 г. , и находились в оппозиции к королевским дядьям, герцогам Беррийскому и Бургундскому [43] Филипп Храбрый (1342–1404), сын короля Иоанна II Доброго и Бонны Люксембургской. В 1363 г. за доблесть, проявленную в битве при Пуатье, получил от отца в апанаж герцогство Бургундское. В 1369 г. женился на Маргарите, единственной дочери и наследнице Людовика Мальского, графа Фландрского, Неверского, Ретельского и Артуа. Тем самым он заложил фундамент для грядущего могущества Бургундского дома династии Валуа. С 1380 по 1388 г. Филипп Бургундский был регентом и опекуном при малолетнем Карле VI. . Под влиянием этих министров юный Карл VI в 1388 г. взял бразды правления в свои руки и полностью вышел из-под опеки дядьев. Решающий голос в его совете теперь имели не принцы крови, а «худородные» чиновники: Бюро де Ла-Ривьер, Жан Ле-Мерсье, Жан де Монтэгю, Ле-Бег де Виллен, а также опытные военачальники, доставшиеся Карлу VI в наследство от отца, — коннетабль Оливье де Клиссон, адмирал Жан де Вьенн и главный виночерпий королевства Ангерран VII де Куси. Уязвленные герцоги стали именовать незнатных министров «мармузетами» [44] Первоначально словом «мармузет» в XIV веке назывались забавные резные фигурки, часто украшавшие камины и скамьи в покоях знатных сеньоров. На русский язык оно может быть приблизительно переведено как «болванчик». . Таким прозвищем в ту эпоху обычно награждали зарвавшихся фаворитов-выскочек и алчных временщиков.

Как явствует из слов самого Фруассара, он находился в хороших отношениях, по крайней мере, с двумя королевскими советниками — Ангерраном де Куси [45] Ангерран VII (?–1397), барон де Куси, сын Ангеррана VI (ум. 1344), барона де Куси, и Катерины, дочери герцога Леопольда Австрийского. В 1365 г. женился на Изабелле Английской (1332–1379), дочери Эдуарда III, получил за ней в приданое графство Бедфорд, но отказался от него в 1377 г. Во втором браке был женат на Изабелле, дочери Жана I, герцога Лотарингского. В 1396 г. попал в плен к туркам в битве при Никополе. Умер в малоазиатском городе Бруссе, не дождавшись своего освобождения. и Бюро де Ла-Ривьером [46] Бюро де Ла-Ривьер (?–16 августа 1400 г.), сын Жана де Лаг Ривьера и Изабеллы Дожран. Состоял в браке с Маргаритой д’Оно. Был главным камергером Карла V Мудрого и удостоился от него многих милостей. После смерти был похоронен в аббатстве Сен-Дени, в ногах надгробия Карла V, в соответствии с завещанием последнего. . Благодаря их рассказам, хронист был неплохо осведомлен о решениях, принимавшихся в совете Карла VI, и знал подоплеку многих дворцовых интриг и конфликтов. В дальнейшем это обстоятельство сильно отразится на содержании Книги Четвертой, где борьба, шедшая в правительстве, будет описана в благожелательном для «мармузетов» тоне.

По собственному свидетельству хрониста, он находился в Париже в ночь на двенадцатое июня 1392 года, когда дворянин Пьер де Кран, действуя по указке герцога Бретонского, совершил неудачное покушение на коннетабля Франции Оливье де Клиссона. Это событие послужило поводом для организации карательного похода в Бретань в августе 1392 года. Однако поход был прерван на полпути из-за внезапного приступа безумия, поразившего Карла VI. Воспользовавшись удобной ситуацией, королевские дядья, герцоги Бургундский и Беррийский, взяли власть в свои руки и арестовали тех «мармузетов», которые не успели или не пожелали заблаговременно скрыться. Среди арестованных был и Бюро де Ла-Ривьер. По понятным причинам, Фруассар описывает все эти события без особой радости и не жалеет сочувственных слов в адрес опальных министров. Отныне круг его осведомителей при французском дворе заметно сузился.