Густав Шваб - Мифы и притчи классической древности

Затем Магелона сняла со своей шеи золотую цепь, на которой висел драгоценный замок, и, передавая ее рыцарю, сказала: «Вместе с этой цепью, милый друг и жених, я поручаю вам и свою жизнь и честью королевской дочери клянусь ни за кого не выходить замуж, кроме вас». С этими словами она нежно обняла его. Петр опустился перед возлюбленной на колени, благодарил, обещал принадлежать только ей одной и надел ей на палец третье, самое драгоценное кольцо, полученное от матери. Она наклонилась к нему, и он в первый раз поцеловал ее, как невесту. После этого они позвали няню.

Петр простился со своей прекрасной подругой и отправился в постоялый дом в необычайно радостном настроении. Магелона никому и вида не показала о том, что произошло. Но с няней она ни о чем другом не разговаривала, как только о своем рыцаре. «Это все правда, что вы о нем говорите, — заметила няня, — только не будьте, моя милая, легкомысленны в своей любви. Когда вы будете в обществе придворных дам или других рыцарей, старайтесь не выдавать себя. Если отец и мать узнают, то будет тройная беда. Прежде всего вы себя покроете позором и лишитесь любви своих родителей. Затем могут убить рыцаря, и вы можете послужить причиной гибели того, который любит вас больше самого себя. Наконец, накажут и меня, чего вы, наверное, не желаете». Магелона обещала свято исполнять ее советы. «Если ты заметишь, что я поступаю не так, как следует, — сказала она, — то скажи мне или подай знак. Когда же мы с тобой будем оставаться наедине, тогда позволь мне говорить о моем милом, и скорее пролетит время до нашего свидания».

Придя домой, Петр ни о чем другом не мог думать, кроме как о красоте и любви Магелоны. Его потянуло во дворец скорее, чем он предполагал туда отправиться. Но в обществе короля и гостей он вел себя очень разумно: и своею скромностью снискал доверие не только высоких особ, но и простой придворной челяди. Однако при всяком удобном случае он бросал любовные взгляды на Магелону, хотя и осторожно и незаметно для посторонних. Только когда король и королева сами предложили ему поговорить с их дочерью, он подошел к ней, и в милой беседе быстро летело у них время.

В то время жил в Нормандии богатый и благородный рыцарь, широко известный и любимый за свою силу и справедливость, по имени Фридрих Венценосный. Он также был неравнодушен к прекрасной Магелоне, которую видел однажды, но принцесса не обратила на него внимания. Однажды он задумал устроить рыцарские игры в Неаполе, надеясь храбростью и силой приобрести не только приз, но и расположение королевской дочери, и обратился за разрешением к французскому королю. И вот по всем французским землям, а также и другим кликнули клич: все рыцари, которые хотели сломать копье в честь княжеских жен и дочерей, приглашались в день Рождества Богородицы в Неаполь; там должно было обнаружиться, кто кого любит.

Много князей и баронов откликнулись на зов по Савойе, Англии, Богемии и России. Приехал и Яков Прованский, брат графа Прованского, дядя рыцаря с серебряными ключами, не узнавший на этот раз своего племянника. Прибыли также Фридрих Венценосный, Генрих Карпонский и другие знатные особы. А рыцарь с серебряными ключами был уже на месте.

Шесть дней мирно жили съехавшиеся князья и бароны в городе, дожидаясь назначенного срока. В этот день они все рано встали, слушали обедню, надели рыцарские доспехи и выехали на ристалище, где король, королева, их дочь и другие знатные дамы и девушки занимали уже места для зрителей. Это был красивый венок, но среди этих прекрасных женщин Магелона сияла, как звезда. Рыцари ждали королевского распоряжения. Первый выехал во всем своем великолепии Фридрих Венценосный, а за ним многие другие, один за другим, в строгом порядке. Но Магелона следила глазами только за Петром, который ехал последним. Тогда король приказал герольду объявить, чтобы начали состязаться, но миролюбиво, щадя противника. Фридрих Венценосный громко заявил: «Сегодня я хочу показать свою силу и храбрость в честь благороднейшей и прекраснейшей Магелоны» и первым выехал на арену. Противником его выехал сын английского короля, красивый рыцарь Генрих. При первой же схватке у обоих поломались копья. За ним выехал Лансело Валуа, который одним ударом выбил Фридриха из седла.

Тут и Петр Прованский въехал за ограду, чтобы сразиться с Лансело; ретивое сердце не могло дольше выдержать искушения. Они с такой силой бросились друг на друга, что лошади упали вместе с всадниками, и по распоряжению короля рыцари должны были обменяться конями для вторичного состязания. Прекрасная Магелона опечалилась, увидев, как упала лошадь под ее возлюбленным. Но вот противники снова выехали на арену, и Петр нанес Лансело такой меткий удар, что разрубил ему руку пополам. Полумертвым подобрали Лансело его слуги и унесли с арены в постоялый дом.

Затем выступил против Петра Яков Прованский. Племянник узнал дядю, но остался сам неузнанным. Увидев, как брат отца готовится в бой против него, Петр отправил к нему герольда сказать: «Пусть рыцарь не выступает против меня. Он однажды оказал мне услугу, и я чувствую себя обязанным по отношению к нему. Я прошу пощадить меня и готов признать его превосходство». Яков только в гнев пришел от таких слов, так как был храбрым рыцарем. Это он ударом меча произвел племянника в рыцари, поэтому Петра так тяготила предстоявшая борьба с ним. Но Яков Прованский в настоящую минуту об этом и не догадывался. «Передайте рыцарю, — просил он ответить, — что если я ему оказал услугу, то он тем более должен драться со мной, чтобы и мне сделать одолжение, так как его считают здесь храбрым рыцарем. Но я боюсь, что это неправда и что он не чувствует в себе достаточно силы, чтобы сразиться со мной». Герольд передал Петру ответ дяди. Как ни трудно было племяннику меряться силами с дядей, но он вынужден был это сделать, чтобы не уронить своего достоинства в глазах присутствовавших. Когда дело дошло до схватки, Петр направил копье в сторону, чтобы не поразить дядю; последний же, наоборот, не щадил племянника и попал ему в грудь. Удар был настолько сильный, что копье Якова сломалось и сам он зашатался в седле. А Петр остался недвижим; мимо него словно пламя пронеслось, едва задев его. Наблюдавший за борьбой король видел, что рыцарь с серебряными ключами только из вежливости щадил противника, но не понимал причины этого поступка. Прекрасная Магелона, напротив, отлично знала, почему рыцарь так поступил. Меж тем они снова съехались для борьбы, и Петр применил прежний прием, тогда как дядя не жалел сил и колол с таким усердием, что не удержался в седле и упал с лошади. Петр так и не сделал ни одного удара и даже не пошатнулся в седле. Все дивились его поведению, в том числе и сам Яков, убедившийся в его силе и ясно видевший, что противник даже не дал себе труда попасть в него копьем; от дальнейшей борьбы пришлось отказаться; так он и уехал, не узнав, что его противником был его благородный племянник Петр. Много еще рыцарей выступало против Петра, но он уже не щадил их и одного за другим выбивал из седла.