Неизвестен - Сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь

Ради смеха.

Артур отвечает, спокоен:

«Ты на поединок приехал?

Добро же, доблестный воин,

Поверь, будет тебе потеха.»

«Нет уж, где мне биться с безбородой богатырней,

Стыд один! Сяду я на коня, себе самому под стать,

Самый отчаянный из твоих не окажет мне отпору.

Речь только об одной резвой рождественской игре,

Славной в святочные дни у сорвиголов-удальцов.

Видь: важный топор? Вызываю любого вашего взять

Двумя руками за верное его ратовище, да рубануть

По небороненной шее, и отсечь буйную мою башку.

У кого из твоих хватит духу или дури, долбануть -

Сей же час подставлю под удар затылицу и плечи:

Выходи, кто хочет, и хорошенько хватани меня –

Я откажу смельчаку и секиру свою, коли сдюжит -

Потому как в ответ я ж попотчую прыткого тоже!

А, ребята? Да не сразу расплата, погулять разрешу

Хоть недолго.

Год и день готов пождать

Вишь-ка ты, с возвратом долгу,

Только чур – мне слово дать -

А то ищи в стогу иголку!»

Тут все выпучились: он вообще в своем уме,

Или от зелени и мозги до затылка замшели?

А приезжий сидит в седле, да смотрит: слабо?

Сверкает своими красными свирепыми очами,

Поводит бровями, поглаживает бравую бороду,

И рыскает по рядам, неравно найдется рьяный,

И вскочит, но не встал и рьяный, тут вальяжно

Захохотал он, аж закашлялся и злорадно гаркнул:

«Да это ль хваленый Артуров доблестный двор?

Где ваша гордость, где грозный и праведный гнев?

Смелые речи, светский манер, жажда до состязаний?

Знать, у бойцов-то бравада одна, да бахвальство -

Стоило слово сказать, вы чуть под стол не скатились,

Здоровы! А еще топоришко не зазвенел, не занесся!»

И так громко гордец этот загоготал, гадко трясясь,

Что король, губу закусив, и краску обиды скрывать

Уж не силясь,

Вдруг вскипел как ветер,

И все вокруг сгрудились:

Он не страшился смерти -

Им рыцари гордились.

Но Артур собой овладал, и ответил: «во имя Отца,

Приятель, просьба твоя не глупа, зато причудлива -

Много ты над ней мозговал? Но мы тебя уважим.

Наших никого не смутили твои надменные слова.

Живо, где твоя железяка, я тя с легкой душою ожгу,

Пособи мне Господь, ты получишь заветный подарок!»

Тут Артур низко нагнулся и схватил наглеца за рукав,

С силой вынял секиру и с нею прыгнул вниз со стола.

Всадник сей же час сходит на лещадь 40 40 плиты с коня и стоит,

Беспечно пред королем, нависая как башня, башкою.

Опять он посмеивается и поглаживает бороду, полы

Кафтана распахивает и не комом кладет на скамью,

А бережно, будто бы в баню, будто ему не булатом

Шею просадят, а поднесут пересохшему горлу чарку

Вина.

Гавэйн подле королевы,

Как сидел, едва склонясь,

Говорит: «Артур, без гнева,

Испытать изволь меня.

Велите мне выйти изо стола и встать подле вас -

Любо пособить, лишь бы леди молвила «ладно»,

Бок о бок с вами пред сим благородным двором!

Потому не пристало Вам во престольных палатах,

Ваше величество, возражать на вздорный вызов,

Хоть не терпится на топорные речи дать твердый

Ответ самому. Здесь сидят на скамьях смельчаки,

Жизни которых, кажется мне, не жарчее вашей,

И не богаче бранные подвиги, где б ни бряцала

Сталь и ни свивались стяги. Я самый слабый из вас,

Еще без царя в голове, вчера от цацек да в ципках,

Тот и прок, что племяник я ваш, и бренная плоть -

Вашею орошается кровью! Отдайте оружие мне:

Я вызвался первым, всем поперек, на эту потеху!

Пусть я опозорюсь, все плюнут, да и позабудут,

И по совести если, смерть моя никому не страшна;

От меня не убудет, а и убудет, убиваться не станут,

Особо-то…»

И палаты, до последнего рыцаря,

Ожили одобрительным ропотом –

«Пусть попробует, самая ему пора!

Ибо что за отвага без опыта!»

Король-от кивает, чтоб ему с к о зел к нему сойти;

Сходит он кротко и становится рядом спокойно.

Получает племянник из дядиных рук протазан,

Преклоняет колени, король покрывает ладонью

Правое ему плечо и, подъявши руку к молитве,

Благословляет Гавэйна брешью Божьего сына:

«Уговор у вас такой, ты ударишь его только раз,

Постарайся сильней садануть; коли сладишь,

То потом он тебя острием обиходит в ответ».

Сэр Гавэйн, сжимая секиру, ступает: зеленый

Просто и без промедленья его приветствует так:

«Давай уточним наш договор, а уж там и за дело.

Во-первых, ты вишь-ка, велишь как себя величать?»

«Звать меня Гавэйн, и я заклинаю тебя, зеленый,

Принять от меня подарочек межи плеч и темени,

Этой секирой, а там чему стать, тому судьбовать!

Через двенадцать месяцев день-в-день ты должен

Разить меня и с размаху развалить хотя пополам, —

Коли буду на свете, свижусь с тобой, а секира, небось,

И другая найдется.

И в ответ зеленый (змей!):

«Сэр Гавайн, как доведется

Бить меня – ты бей сильней!

Скоро ли! Мне аж неймется!»

«Поверь, продолжает Рыцарь, мне особо приятно,

Господин мой Гавэйн, от тебя принять гостинец,

Какой я выклянчил под кровлей этого короля.

Ты точно, до запятой и точки, повторил трактат.

Последнее: поклянись, что пройдешь все пути,

Найдешь меня, где б ни был под навесом неба,

И уплатишь сполна за условленный удар: уговор?»

«Уговор, – промолвил Гавэйн, – но позволь, подскажи –

Не таи: где искать тебя? Я терять твоего следа

Не хочу, но, не зная твоих ни земель, ни звания,

Знать разве, что ты – Зеленый рыцарь, не злись,

Одного этого мало. Открой свое имя, а я дам обет –

Не щадить ног, не спать ночей, найти твой намет». 41 41 обиталище

«В Новый год, – нудит Зеленый наездник, – начинают

С подарка, а потом получают в ответ. Приступай!

И я, как снесу твой суровый удар, сразу открою,

Имя мое, и именье, и в каких избываюсь краях.

Как кровь потечет, свяжет нас крепкою клятвой,

Я все расскажу, а рта не раскрою, вы не ратуйте 42 42 помогайте –

И тебе легче легкого, ленись, лежи себе на боку,

Никуда не езжай, ибо если как навей 43 43 мертвец я нем – долг навек

Твой простил.

Ну, бери мое махало,

Садани что хватит сил!»

«На!» И хряжево в нахала

С тяжким выдохом сгрузил.

А Зеленый и зубоскалил, да готовился к злой секире:

Поклонился в пояс и, распушив пышные пряди,

Отложил их от шеи, оголив для удобства острия.

Витязь, вышагнув левой вбок, враз намахнулся,

Сосверз на него протазан, прорубая позвонки,

И прямо сплеча врезал верхней пятою в пол.

От удачного удара тот уронил хвойную голову -

Она прыжками постукала под ноги пирующим,

Подкатилась, те пинать ее, кто пяткой, кто пыром,

А кровь шумной струей, шипя, шпарила из шеи,